Железный ангел

Подробности

Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"

Просмотров: 3928

Железный ангел.

«Двадцать шестого декабря мы собирались на елку в Москву. Я, жена, сын. Перед выездом поссорились с женой, она как-то медленно собиралась, красилась слишком долго, не знаю, было какое-то раздражение. Потом ссора утихла. Мы отправились. Проехали по про­селочной дороге, выехали на трассу, вдруг жена вскрики­вает: «Фотокамеру забыли!» Волна раздражения: «Как же так? Неужели нельзя было все заранее подготовить». Но я развернул машину, проделали путь назад. Жена побе­жала за камерой. Я сидел в машине. Принесла. Поехали. Вернулись на трассу. Едем. Я к тому моменту уже успо­коился. Это было воскресенье. По трассе в Москву идут большие машины. Дорога в две полосы. Это Минка, там две — туда, две — обратно. Но чистые от снега в обе сто­роны по одной полосе. Середина вся в снегу. Я еду, го­ворю жене: «Я попробую, как машина стоит». Я обгонял длинномеров. Они идут по правой полосе, по чистой. Я их обгонял по этой шуге. И я так радуюсь: «Смотри, как хорошо машина стоит». На самом деле хорошо. Машина «Фольксваген-Шаран» — это мини-вэн семиместный. Это первая моя иномарка. Но ее я покупал с приключе­ниями. Человек, который ее должен был мне пригнать, по независящим от меня обстоятельствам все лето прому­рыжил меня. То он не нашел машины, то еще что-нибудь, потом он пропал куда-то с деньгами моими. Машину я хотел получить летом. Дело с этой машиной началось в мае. Он мне ее пригнал в конце августа. Была большая радость. У жены слезы на глаза навернулись. Мы отме­тили покупку, выпили по бокалу шампанского. Машине было три с половиной года. Елка должна была быть в час. Мы выехали в десять, чтобы пораньше прибыть, похо­дить там, посниматься, отдохнуть. Елка проводилась в Колонном зале Дома Союзов, рядом с Госдумой. Ехали на праздник. Было ожидание, был такой пафос. Все было хо­рошо. Вдруг впереди видим: большая авария. Разбросано машин пять по снегу. Эта авария была в низине. Я сбав­ляю скорость. Все притормаживают. Стоят машины ГАИ, люди кучкой. Я поднимаюсь в гору, набираю ско­рость, скорость была около 70 км в час. Вдруг крик жены. Я сначала услышал, как она кричит. Крик, и потом было мое внимание. Вижу, на меня несется машина из встреч­ного ряда, он выехал на мою полосу. Крик жены — внимание сфокусировалось и нашло эту машину, но мое вни­мание было — как-то я не понял, это что, — что это та­кое со мной. У меня было ощущение, что я отдаляюсь от пола, вытягиваюсь и смотрю на это сверху, не сильно сверху, я свою машину не видел сверху. Я как бы при­поднялся, будто у меня машина стала выше, кузов вырос будто вверх, потолок выше стал, вот у меня такое ощуще­ние, я как бы приподнялся, мое сиденье приподнялось. Я выше стал над всем, что здесь происходит. Я смотрю на эту машину сверху, она летит навстречу, наискось. Она мне показалась красной. Я видел, в меня врезалась — по моему сознанию — красная машина. На самом деле, фактически в нас врезалась фиолетовая машина. Затем мне показалось, что в меня врезалась «четверка»-универсал, как у меня была, но реально это была «семерка». Обычная, с багажником, машина. Но я вижу совсем дру­гую машину, а не ту, которая фактически в меня въехала. Мое сознание остается ясным до соприкосновения. Я еще помню, коробчатый, кузовной, металлический удар. И — все исчезло. Я очнулся. Была тишина. Было неестест­венно тихо. Полное отсутствие малейшего шума. Это не ощущение, что уши заткнуты или их заложило, это со­вершенно безмолвное внешнее пространство. Тут про­нзила безумная боль в груди, боль в паху, как будто вот­кнули что-то. И еще одна боль, не физическая боль, а ди­кая жалость, что я разбил машину, которую так долго мы ждали. Я смотрю: стекла рассыпались, поворачиваю го­лову к жене и говорю: «Зая, мы разбились». И как я это сказал, заплакал сын. И с этого момента стали появ­ляться звуки. Я не мог выйти, я был сжат сильно рем­нями. Я жену попросил отстегнуть. У меня живот заост­рился, углом вытянулся вперед, но внутри ничего не пор­валось, как потом выяснилось. Я вижу: слева бугор кожи вылез над ремнем, а справа тело вытекло под ремень, там такой валик образовался, я как бы деформировался. Удар был страшный. Я его бью своим правым боком в стойку, он разрывается пополам, я вижу только капот, передние колеса, а водитель отлетел сам в задней части машины. И там уже был не человек, а то, что от него осталось. В общем, погиб человек. Я улетаю в кювет. Жена была не пристегнута, более того, она перед этим только просну­лась, она дремала, а тут перед этим раз — и проснулась, и начала кричать. Она уперлась руками в кресло, так что кресло пошло боком. Я ломаю ключицу. А она ничего, ноги были в гематомах, но в этих случаях люди не пристегнутые вылетают из машины. Ей — вообще ничего. Много мистических вещей. Она потом открывала дверь, чтобы ко мне проникнуть. Выйти сам я не могу, мне плохо, из меня стон идет, потом дрожь меня стала бить непонятная, я начал дрожать, у меня такой озноб пошел, меня трясет. Она чтобы подойти ко мне, — а дверь, зна­чит, не открывалась, заклинило, — так она вырвала дверь. Мой товарищ, технарь, говорит: вырвать — нереально, а она ее просто вырвала — все. Ну, у сына сотрясение мозга. Потом все прошло, а я с ключицей почти два года про­мучился, были всякие сложности и накладки, то нитку забыли — воспаление началось, то неправильно сделали, в общем, хватил сполна. У меня тут металл и сейчас си­дит, надо делать еще операцию, чтобы извлечь. Снов и предчувствий никаких не было. Мы потом обсуждали это все, ничего такого не было. Каких-то опасностей у нас в мыслях не было. Это настолько было неожиданно. Четыре месяца у меня эта машина пробыла, спасла меня, свою задачу выполнила, а если бы я ездил на «четверке», которая у меня была, то вряд ли бы мы выжили. Ничего не снилось, ничего не насторожило. Было другое. За год начались разговоры, что надо менять «четверку». Я всю жизнь на «Жигулях» ездил и ездил бы еще. Но жена на­чала говорить, что пора нам переходить на иномарку. Она начала это. Мы много ездили с ней на «четверке», и она как-то выдохлась на той машине. И жена давила, давила, капала на мозги, причем упирая на то, что нам нужно бе­зопасную машину. И так потихонечку какая-то аура сгу­щалась вокруг меня, что надо, надо безопасную машину. И вот взял, четыре месяца поездил, и все. Вот единствен­ное, что можно вспомнить».

Нарушения системы самосохранения в данном случае относятся к легкому типу, несмотря на внешнюю серь­езность аварии.

Наиболее опасные — грубые искажения папиллярного узора, которые мы относим к группе А, — отсутствуют.

Имеются нарушения группы В — компен­сированный разрыв линии Жизни (рис. 4, линия Жизни — зеленый) и нарушения группы С — это несколько крес­тообразных фигур, одна из которых маркирует возраст, на котором случилась авария (рис. 4, красный).

Еще одна фигура — крест — называется несостоятельной, так как составлена из других линий: линии Поездки (желтый) и линии Здоровья (оранжевый), что указывает на некото­рые физиологические последствия аварии.

Быт и думы

Подробности

Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"

Просмотров: 3930

Быт и думы

Владимир ФИНОГЕЕВ

7 Дней

«Ночь. Стук в дверь. Накидываю халат, подхожу к двери: «Кто?» — «Вахтенный». Узнаю голос. Открываю: «Что случилось?» — «Там это...» — матрос мотает головой. Он не договаривает. Вижу в коридоре группу вооруженных людей в масках. Выхожу. Люди в камуфляже выводят пассажиров из кают. Ставят к стенке. «Кто старший?» — спрашиваю. Я в халате, тапочках, угрозы не представляю. Появляется человек без маски. «Это опять вы, — говорю я, — все кого-то ловите». Командир ОМОНа смотрит на меня весело: «А это опять вы. Скажите, что вы делаете на корабле ночью?» — «Что я делаю? Я здесь живу». — «А почему вы живете на корабле, а не дома?» — «Такие личные обстоятельства». — «Понятно», — кивнул. Я на секунду задумалась, можно ли понять, когда я сама не понимаю. Семнадцать лет супружеской жизни — в один миг полное крушение. Чудовищный конфликт. Ушла с одной сумкой. Был девяностый год. Снять квартиру было нереально, да и не на что. Жить мне было негде. Я работала в пароходстве. Зимой суда стоят на приколе, используются как гостиницы. Зимами жила на судне. Оставалась за главную. Я потрясла головой, сбрасывая воспоминания. Спросила: «Кого ищете?» — «У нас есть сведения, что у вас проживают иностранцы, не имеющие документов». — «Сегодня, — я посмотрела на часы, было два ночи, — вчера вечером привезли автобус людей из аэропорта, просили разместить на ночь, транзитники они или кто, я не знаю. Так уже бывало, привезут на ночь, утром забирают. Есть у них документы или нет, мне неизвестно. Проверяйте». — «Проверим. Еще проверим, не скрываются ли у вас члены ОПГ». — «Вы имеете в виду бандитов?» — «Вы правильно понимаете». — «Насколько мне известно, бандитов на борту нет». — «Почему вы так думаете?» — «Уж очень они заметные. Сразу в глаза бросаются». — «Бандит бандиту рознь». — «Вам виднее. Ищите». Я вернулась в каюту. Села. Прошло два года, как я жила «на улице». Договориться с мужем о разделе квартиры мирно не удалось. В имущественном вопросе он выходил из себя, бывал опасен. Пришлось через суд действовать. Получила девять метров, но продать не могла, муж блокировал. Все это очень тянулось. Я поняла, на квартиру надо зарабатывать лично. Самой. Никто не поможет. Только лично. Надо работать. Я прилегла. Закрыла веки. Что-то посыпалось со всех сторон.

ГЛАЗОК

Подробности

Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"

Просмотров: 3929

Глазок - Владимир Финогеев - "7 дней"

Жена вышла из кухни в фартуке: «Ты куда?» - «В библиотеку». – «Зачем?» - «Ты знаешь, по вторникам я хожу в библиотеку». – «А сегодня вторник? – «Да». «Как быстро». Я пожал плечами и развернулся к выходу. «Не уходи».

ГЛАЗОК

Я обернулся: «Почему?» - «Мне страшно». – «Страшно?» - «Да?» - «Что случилось?» - «Днем, когда тебя не был, приходил мужчина». – «Какой мужчина?» - «Высокий, в черном костюме». Я шагнул к ней: «Я спрашиваю, кто он?» - «Не знаю». – «Ты что, впустила  его в дом?» - «Нет». – «тогда откуда ты знаешь?» - «Я смотрела в глазок». «В глазок?» - «Да». «Вы что, разговаривали через дверь?» - «Мы не разговаривали». – «Погоди, я не понимаю. Расскажи по порядку». – «Днем, когда тебя не было,  я сидела в кресле и читала Лонга. Потом я встала, подошла к двери и стала смотреть в глазок». Я перебил: «Как так? Почему ты вдруг встала и подошла к двери? Был шум? Ты услышала что-то?» - «Ничего». – «Тогда почему?» - «Не знаю. Мне почудилось, я должна была, я даже не думала об этом. Просто пошла и все. Все так делают. Да и ты, если вдруг чего-то захочется – делаешь». Я оборвал: «Что значит – делаю? Глупости. Ничего я не делаю. Я делаю то, что надо». – «Ну, я имела в виду читаешь ты или пишешь чего-нибудь, ты встаешь, подходишь к окну и смотришь. Ведь это не то, что надо делать. Ты просто делаешь, не отдавая отчета». – «Это другое», - сказал я. - «Так и я стала смотреть в глазок». – « И что?» - «Ничего». – «Подожди, но ты сказала, что там был мужчина». – «Нет, его там не было». – «Как не было?» - «Так – не было» - «Послушай, тогда зачем ты рассказываешь о мужчине, если его там не было?» - «Его не было, когда я подвела глаз к окуляру, его еще не было. Он еще не пришел». – «Не пришел?» – «Не пришел». «Так ты что знала, что он придет?» - «Нет». Во мне поднялась волна. Я посмотрел на часы: «Тогда почему ты сказала, что он еще не пришел? Ты должна была знать, что он придет, если ты говоришь так». – «Говорю тебе, я просто подошла и стояла, я не знала, зачем я это делаю. Я не никогда не делала так раньше. Понимаешь, я не знаю». – «Прости, - сказал я, - рассказывай дальше». «Ничего не происходило минуте две. Потом из-за перил вышел человек. Мужчина. Большой. В костюме и черной шляпе. Он остановился. Постоял. Огляделся по сторонам и пошел к нашей двери». – «Так». – «Я смотрела, как он приближается. Он наклонился, снял шляпу». – «Зачем? – спросил я, - Зачем он снял шляпу?» - «Это и мне показалось странным. Потом выяснилось». «Ну», - сказал я. «Он был все ближе, он наклонялся, он был высокий, он подсовывался к двери. Нос его стал вытягиваться». – «Нос? Вытягиваться, что ты говоришь?» И тут я увидела его огромный глаз. Он смотрел в глазок! На меня! Мне стало страшно». – «И что ты сделала?» - «Я быстро закрыла глазок ладонью. Руку жгло, как огнем». Жена подняла руку, раскрыла пальцы и показала на центр ладони. Я всматривался, будто ожидал увидеть ожог. Но, конечно, там ничего не  было. «Что потом?» - спросил я. «Я убрала руку и осторожно заглянула». – «И что?» - «Мужчина не смотрел. - «А что он делал?» - «Его там не было. Лестничная площадка была абсолютно пуста. Никого». Я шумно выдохнул: «Вот что я тебе скажу. Не обращай внимания. Все это ерунда. Не бойся. Мало ли кто ходит и из озорства пялится в чужие дверные глазки». Жена покачала головой: «Он знал, что я там. Что я за дверью. Хотя я стояла тихо и не дышала. Он знал». «Глупости, - я вложил в слово всю бодрость, какая была. Но по спине поехал холодный сквознячок. – Ерунда. Это от нервов все. Повышенная чувствительность и все. Ничего он не знал. Ну заглянул и заглянул. Дурачился и ничего более». Жена молчала. Но  я видел: она думает по-другому. Она сказала: «Я боюсь, он вернется, пока тебя нет». – «Ну хорошо, останусь, если так хочешь». «Извини, - казала она, - только сегодня». Я переминался с ноги на ногу и сел прямо в прихожей, и прошло пять минут. Мне стало хотеться заглянуть в глазок. Я крепился. «Чего тут быть, - сказала жена, - пойдем на кухню». Она скрылась в дверях. Я быстро  встал, сделал два бесшумных прыжка к двери и заглянул в глазок. Я не узнал того, что открылось мне: вместо площадки был длинный коридор. Потом дошло оптика. Я что-то почувствовал. Обернулся. Поймал тревожный взгляд жены. «Ну?» - спросила она. «Никого», ответил я и выругался про себя.

На кухне жена сделала чай. Прошло полчаса. «Не будем больше смотреть в глазок», - сказал я. «Не будем, - отвечала жена. – Если он придет, пусть позвонит и скажет, что ему надо. До того как лечь спать, мы несколько раз смотрели в глазок. Мужчины не было. Утром я сказал: «Если он появится – звони  в полицию. Потом мне. Никому не открывай». Я несколько раз звонил с работы домой. Жена отвечала, что все в порядке. Вечером дома она выглядела спокойной и расслабленной. У меня отлегло на душе. «Ну, - сказал я, вот видишь, это просто какой-то шутник случайно забрел к нам в дом. Больше он не придет». «Он придет», - произнесла жена без тени беспокойства. «Что ты говоришь! – поразился я. – С чего ты взяла?» - «Сегодня он приходил несколько раз». На пять секунд я был парализован. Наконец закричал: «Как? И ты молчишь? Почему ты ничего не сказала? Ты звонила в полицию?» - «Нет». – «По­чему?» - «Потому что он хороший». Она улыбалась. Но так, будто чему-то внутри себя. Разом несколько страшных мыслей бросились мне в сердце. «Это абсурд, - сказал я. — Что ты несешь! Ты просто со­шла с ума!» «Как ты сказал?» — Она смо­трела в упор. Я смягчился: «Ладно, завтра я не пойду на работу, Проведу день с то­бой. Посмотрим, что происходит».

До полудня ничего не происходило. После еды жена пошла в свою комнату и принесла красную ткань, принялась раскладывать ее на столе. «Что ты делаешь?» - спросил я. «Хочу сшить платье». Я не постигал этого нового поворота. Глупо ляпнул: «Зачем тебе платье?» Жена до­стала ножницы и резала материю кругами. «Что ты делаешь?» — «Это будет особенное платье». Потом села. Задумалась. Пошла в ванную. Через минуту я услы­шал сдавленный крик. Еще один. Я под­летел к двери. Толкнул. Заперто. Чего только не пронеслось в мозгу! «Что с тобой?» — вопил я. Я разбежался, выбил дверь. «Господи! Что это?» Жена сидела на краю ванной. Запястье левой руки в крови. Кровь была на полу. Валялись ножницы.
Врач был сух: «Ваша жена больна. Ду­шевное расстройство. Нужен специальный уход».

Найдем на левой руке линию влияния (рис. 4 – желтый, л. судьбы - синий). Линия пересечена глубокой и длинной попе­речной (рис. 4 - оранжевый). Вместе они образуют большую крестообразную форму. По традиции данный узор реализует негативные влияния одновременно Сатурна и Луны, что рассматривается как некоторая предрасположенность к психическим расстройствам у партнера. Тем не менее, что­бы делать выводы о выраженной симпто­матике, необходимо поискать усиления картины в виде дубликатов вышеозначен­ных неблагоприятных планетных влияниях. Мы их отыщем. У нижнего истока л. влияния замечаем две фигуры, репрезентирующие влияния Сатурна (рис. 4 - красный, зеленый). На рисунке 4 представлены негативные влияния Луны верхнего истока, л. влияния  - система ромбовидных фигур (красный). Временная ценность линии влияния для женщин 80 лет. Поперечная линия пересекает л. влияния чуть ниже се­редины. Таким образом, душевного кризиса стоит ожидать, когда партнеру исполнится 35-37 лет.
Владимир Финогеев

Доля правды

Подробности

Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"

Просмотров: 3930

Доля правды

Владимир Финогеев

«Есть дни, которые запоминаются больше других. Я был на работе. Вошла Вика, секретарь: «Разрешите, Иван Юрьевич?» Я кивнул. Она положила на стол запечатанный конверт. На лицевой стороне надпись: «Лично». «Вам, — сказала она, — лично». — «Вижу», — сказал я. Она вышла. Я вскрыл конверт. Оттуда выпал диск и записка. Она гласила: «Стоимость диска — пять тысяч долларов. В случае отказа он будет передан вашей жене. Вам позвонят». Я поставил диск на просмотр. На экране мужчина и женщина занимались любовью. Изображение было черно-белое, некачественное. Сыпался песок, бегали белые точки, иногда картина подергивалась и перерастала в мозаику. Я не очень понимал, к чему это. Но тут мужчина повернулся к камере, и я узнал собственное лицо. Я присвистнул. Картинка оборвалась. Вырубил видак. «Грубая, примитивная фальшивка!» Дверь отворилась, показалась Вика: «Вы что-то хотели, Иван Юрьевич?» Я помахал рукой: «Нет-нет, ничего». Она закрыла дверь. Видимо, не помня себя, я произнес это слишком громко. В гневе прошелся по кабинету, но внутри уже была какая-то досада, что-то поднималось, я не понимал что, и вдруг сердце екнуло. Остановился как вкопанный. «Неужели? — спросил я сам себя громко. И ответил: — Нет, не может быть. Это невозможно». Память подленько развернула предо мной воспоминания. В октябре я ездил в Париж, подписывать контракт. После трехдневных обсуждений договор был подписан. Я ужинал в отеле. Впереди были еще сутки. Пройдусь по городу, думал я. Я был расслаблен, весел. Вошла женщина. На ней было черное платье и красные туфли. Не плечах — меховая накидка. Она была ярко-рыжая. Ей было около тридцати. Красива, стройна... Она шла между столиков, копаясь в сумочке. Она прошла мимо, обдав меня ароматом ангела. Что-то стукнуло меня по ботинку. Я наклонился. Небольшая коробочка — красная с золотом. Я поднял — зажигалка. Встал, подошел к женщине. Ресторан был пуст, но она села рядом. Тогда я не придал этому такого значения. Значение зажигалки мне было ясно уже тогда, зажигалка не случайно вывалилась из ее сумочки, и то, что она села рядом, — все наталкивало на мысль: меня хотят «снять». Только теперь, вернувшись в реальность, начинавшую быть мучительной, я понял, в каком именно смысле снять. «Черт! Зачем я на это пошел. Ведь я знал, к чему идет, у меня было твердое намерение не делать ничего такого. Я был женат, я любил свою жену». Подал зажигалку. «Это ваша?» — спросил я по-французски. «Мерси», — сказала она сухо, явно не желая продолжения разговора. Я не был готов к такому повороту. Пожал плечами. Ответил: «Не стоит благодарности». Уже поворачивался, чтобы уйти, она вдруг подняла на меня глаза, синие, как грозовое небо, спросила: «Вы русский?» — «Да», — сказал я. «Садитесь, — сказала она, переходя на русский, лицо ее преображалось, — посидите со мной просто так. Поговорим. Обещайте, что не будете приставать». — «Обещаю». Мы заказали бутылку красного вина. «Понимаете, не с кем поговорить. Я тут уже десять лет. Замужем за французом. Живу в провинции. Муж ездит в Париж и изменяет мне тут». — «Откуда вы знаете, что изменяет?» — «Знаю», — махнула она рукой. Жест был так убедителен, что я не настаивал. Она сказала: «Я это чувствую. Не знаю как. Как я почувствовала, что вы русский? Спроси меня объяснить — не скажу. Приехала сюда, чтобы проследить за мужем». — «Для чего следить, если вы и так знаете». — «Всегда хочется убедиться». — «Ну и?» — «Ничего не получилось». — «Почему?» — «Я знала, где он остановился, — гостиница за углом. Но он там не появился, или я пропустила его, не могу же я торчать весь день у входа. В общем, глупая затея». Она взглянула на меня: «У

вас нет водки?» — «Есть». — «Хоть глоток настоящей русской водки». — «Она у меня в номере». — «Так пойдемте к вам. Только учтите, ничего такого». — «Хорошо». Мы шли по коридорам. Ее пошатывало, прижимаясь ко мне, она говорила, что в отличие от мужа всегда сохраняла верность. Я открыл дверь, она покачнулась и упала мне в руки. «Сколько вы весите?» — спросил я. — «Килограммов 55». «Никогда еще я не держал в руках столько верности», — сказал я. Она засмеялась с наслаждением. Губы наши встретились. До водки уже не дошло. Я очнулся, перестал топать по кабинету. Я думал о том, как кто-то мог проникнуть в номер и заснять нас на мобильник. Это мнилось невозможным. Тем не менее это произошло. Как, почему — тайна. Одновременно я прикидывал: платить или не платить? Платить нельзя, ибо не будет конца. Не заплатить, диск попадет к жене. Нет гарантии, что он не попадет, если заплатить. Что делать? Признаться жене и просить прощения? Нет, так я потеряю ее, но если не потеряю, лишусь чего-то очень важного в отношениях. Из-за ерунды, ничего не значащего эпизода. Причем я уже забыл подробности, я даже не помню, было ли мне хорошо с ней. Я только помню, что утром терзался чувством вины, переживал, мучился. Для чего тогда все это? Как глупо! И все равно придется сознаться, лучше она узнает от меня.

Скажу, как я люблю ее, как ценю, не могу без нее. Это правда. Позвонил домой. Возник серебряный, чистый голос жены: «Алле? Да, дорогой». — «Мне нужно сказать тебе что-то очень важное», — сказал я. Она встревожилась: «Что случилось?» — «Ничего не случилось, просто хочу что-то тебе сказать». — «Что?» — «Буду дома через час и скажу, хорошо?» — «Хорошо, милый, буду ждать». От ее голоса у меня защемило сердце. Боже мой! Боже мой, какой я кретин. Как ни противно, я посмотрел запись еще раз. Стал думать, почему мое лицо слишком ясное на фоне неясных тел? Что-то не то, какая-то лажа». Зазвонил мобильник. С тяжелым чувством я нажал кнопку: «Слушаю». — «Старик, ты как?» — «Мишка, ты?» — «Я. Ну чего, пять кусков приготовил?» — «Какие пять кусков?» — «Ты диск получил?» Что-то было в его голосе, никак не доходило что. «Это что, твоих рук дело? Где ты это взял, гад такой?» Мишка не выдержал и громоподобно заржал. Я слышал в трубке еще чей-то дружный хохот». Я начинал понимать, но не понимал до конца. Мишка умирал от смеха. Наконец он прохрипел, едва сдерживаясь, чтобы не заржать: «Ванюша, дорогой мой, с первым апреля тебя». — «Кто это придумал, кто это сделал?» — жестко спрашивал я, но волна счастья уже накатывала. «Костька — кто? — ты же знаешь. Он тебе любую виртуалку пришьет». Я рассмеялся: «Я с самого начала

знал, что это фальшивка. Я вас люблю, но вы все-таки порядочные гады». Жене я купил кольцо. «Ты знаешь, я тут неожиданно понял, как ты дорога мне». Она сияла. Я тоже».

Изображение на руке первоапрельской шутки впрямую нам пока не доступно. Но косвенное влияние можно отследить. На правой руке линия путешествия (рис. 4, оранжевый) продолжена в линию влияния (рис. 4, желтый). Линия отношений в браке поначалу слаба (рис. 4, розовый, л. жизни — зеленый), однако после случайной связи в поездке линия отношений явно усилилась (рис. 4, красный). Обладатель сообщил о всплеске влюбленности к собственной жене. Неизвестно, произошло ли бы это без довольно остренького розыгрыша.