Иная осведомленность
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3966
Иная осведомленность
«Первым был сон. Через секунду после пробуждения вся последовательность, сюжет, детали завертелись волчком, рассеялись беззвучным взрывом. Остался лед беды. Он таял. «Что с тобой?» — спросил друг, наклоняясь и целуя под ухо. «Ничего. Так, сон». — «О чем?» — «Не помню. Но неприятный. Вот тут — ноет». Я положила руку на сердце. Он поцеловал и там: «А сейчас?» — «Лучше», — сказала я. Я была влюблена. Волна счастья поднялась и вытеснила страх. Страх неизвестно чего. «В чем дело?» — мысленно спросила я себя, но ответ не приходил. Я люблю, я счастлива, мне хорошо, я в отпуске, наконец, так что же не так?
«Планы такие, — говорил он. — После завтрака идем на Оку, соседи присоединяются. Заплыв на другой берег, поиски клада». — «Клада?» — «В прошлом году зарыли сундук с царскими червонцами, до сих пор найти не можем». — «Что, прямо царские?» — «В рублевом эквиваленте». — «Понятно». — «Далее, игра в сваечку». — «Что это? А, помню, кольца на колья набрасывать». — «Неправильно. Здесь мужское начало. Потому наоборот: колышки, то бишь сваечки, в кольца загонять». — «Хорошо, — вставала я и, еще потягиваясь, спросила: «Завтрак тоже мужского типа?» — «То есть?» — «Яичница с беконом и толстый ломоть черного хлеба с маслом?» — «Супер!» Сковородка разогревалась на огне. Я разбила несколько яиц. Яичница зашипела, зашкворчала в масле. Что происходит? Вчера приезжали друзья, сколько было веселья, шуток, потом играли в покер, танцевали. Я поймала себя на мысли, что за всем этим праздником есть какая-то глубокая сердцевина, куда я боялась заглянуть. И в то же время смотреть было некуда. Предмет не отбрасывал тени и сам был невидим. Некуда смотреть. «А где бекон?» — спросил друг. «В холодильнике не обнаружен». — «Понял». Он ест, а я думаю, как объяснить ему, что мне не хочется идти на Оку, купаться, дурачиться. Не знаю почему. Не могу себя заставить. Ему пришел звонок на мобильный. «Слушай, извини, — говорит он, — с работы звонят. Мне надо подъехать разобраться, там проблема, без меня не решат, часа через три буду». — «Конечно, — сказала я, — поезжай». Мой друг — начальник, без него не разберутся. Он уезжает. «Не скучай!» Я киваю, улыбаюсь. Потом хожу из угла в угол. В душе нарастает беспокойство, у меня чувство, что я куда-то опаздываю.
КУДА? Не ясно, не понятно. Нестерпимый зуд внутри побуждает, влечет, толкает, гонит. Я бросаюсь к шкафу, срываю с вешалок платья, выгребаю вещи из ящиков, бросаю в сумку. Бегу к машине. Мне надо в Москву. Немедленно! Старенький «Опель» верно ждал все эти дни. В нетерпении вставляю ключ, поворачиваю — ни звука. Вот невезуха! Не заводится. Я выскакиваю, бегу к соседу, тот понимает в машинах. Но его нет, и неизвестно где. Что делать? Внутри зов: скорее, скорее. Выбегаю на дорогу, ловлю машину. «В Серпухов?» — бросает водитель. «На автостанцию». — «Поехали». Едем. Лезу в сумку бессознательно, не зная зачем, но что-то во мне знало. Обнаруживаю, что оставила деньги. Такая досада взяла, что слезы брызнули из глаз. «Что такое?» — испугался водитель. «Давайте назад, я деньги забыла». Разворачиваемся, возвращаемся. Возле пивной палатки стоят знакомые. Выскакиваю из машины к ним. Меня колотит. Сбивчиво рассказываю, что машина не завелась, что забыла деньги. Они успокаивают. Протягивают бутылку с пивом, пью — не помогает. Кто-то позвонил моему другу. Тот говорит, что застрял, будет не раньше восьми. «Именно сегодня, — кричу я, — когда мне плохо». Он не понимает, и это правильно. Я тоже не понимаю. Идем к «Опелю». Парни вмиг выясняют причину: клеммы аккумулятора отошли. Сажусь за руль.
Машина заводится, машу рукой, давлю на газ, мчусь к трассе. Дорога идет полем, справа и слева — рвы. Мне дурно. Я умираю. Сколько времени? Часы на панели сбиты, лезу в сумочку, нащупываю часы, вытаскиваю, бросаю взгляд: без пяти восемь. Гляжу вперед — машин нет, сзади тоже чисто. Начинаю выставлять время на автомобильных часах. Держу руль одной левой. Набегает какая-то страшная мутная энергия, входит под сердце, прошивает насквозь тело, живот разогревается до кипятка, чрез мозг проносится что-то очень большое, лишнее, неправильное. Дорога поворачивается боком и встает вертикально. Тишина. Я не понимаю, что это. Змеистыми кусками сращивается сознание: я в перевернутой машине, машина — в кювете. Вылезаю. Ни ушиба, ни ссадины. Дурноты как не бывало. Во мне ревут поршни деятельной жизни. Я иду за трактором. Машину вытаскивают. Потом вечером за шашлыками, вином мы весело смеемся, обсуждая событие и мое умственное помрачение.
Утром я резала салат на веранде. Соседка зовет к телефону. Звонит мой друг — он на работе, говорит: «Срочно позвони бабушке». Звоню. Бабушка неестественным голосом говорит: «Умер папа твой». — «Как умер? Когда?» — «Вчера, около восьми».
Смерть отца прописывается различными признаками, сегодня обратим ваше внимание на ветвь, отсоединяющуюся от линии сердца в пункте, покрывающем 28—30 лет, и идущую через ладонь в первое поле к основанию большого пальца (рис. 4, линия сердца — желтый, ветвь — красный, линия жизни — зеленый). Отец нашей героини умер, когда ей было 28. Руки демонстрируют наличие экстрасенсорных способностей. В частности, на левой руке линия головы глубоко заходит в третье поле — участок, управляемый Луной, т. е. всего мистического, потустороннего, скрытого от дневного света, иными словами — находящегося за пределами не только оптического, но, в целом, сенсорного диапазона. Эта невидимая часть реальности заключает в себе всю полноту данных. Отсюда сознание черпает свои озарения. Есть и особенности: в поле Луны на линии головы есть незначительные компенсированные разрывы. Из-за этих разрывов весточки из пространства абсолютной осведомленности иногда минуют сознание и транслируются в безотчетные эмоционально-соматические (телесные) реакции. (Рис. 7, линия головы — красный).
Испарение выбора
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3967
Испарение выбора |
|
Быт и думы
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3969
Быт и думы
Владимир ФИНОГЕЕВ
7 Дней
«Ночь. Стук в дверь. Накидываю халат, подхожу к двери: «Кто?» — «Вахтенный». Узнаю голос. Открываю: «Что случилось?» — «Там это...» — матрос мотает головой. Он не договаривает. Вижу в коридоре группу вооруженных людей в масках. Выхожу. Люди в камуфляже выводят пассажиров из кают. Ставят к стенке. «Кто старший?» — спрашиваю. Я в халате, тапочках, угрозы не представляю. Появляется человек без маски. «Это опять вы, — говорю я, — все кого-то ловите». Командир ОМОНа смотрит на меня весело: «А это опять вы. Скажите, что вы делаете на корабле ночью?» — «Что я делаю? Я здесь живу». — «А почему вы живете на корабле, а не дома?» — «Такие личные обстоятельства». — «Понятно», — кивнул. Я на секунду задумалась, можно ли понять, когда я сама не понимаю. Семнадцать лет супружеской жизни — в один миг полное крушение. Чудовищный конфликт. Ушла с одной сумкой. Был девяностый год. Снять квартиру было нереально, да и не на что. Жить мне было негде. Я работала в пароходстве. Зимой суда стоят на приколе, используются как гостиницы. Зимами жила на судне. Оставалась за главную. Я потрясла головой, сбрасывая воспоминания. Спросила: «Кого ищете?» — «У нас есть сведения, что у вас проживают иностранцы, не имеющие документов». — «Сегодня, — я посмотрела на часы, было два ночи, — вчера вечером привезли автобус людей из аэропорта, просили разместить на ночь, транзитники они или кто, я не знаю. Так уже бывало, привезут на ночь, утром забирают. Есть у них документы или нет, мне неизвестно. Проверяйте». — «Проверим. Еще проверим, не скрываются ли у вас члены ОПГ». — «Вы имеете в виду бандитов?» — «Вы правильно понимаете». — «Насколько мне известно, бандитов на борту нет». — «Почему вы так думаете?» — «Уж очень они заметные. Сразу в глаза бросаются». — «Бандит бандиту рознь». — «Вам виднее. Ищите». Я вернулась в каюту. Села. Прошло два года, как я жила «на улице». Договориться с мужем о разделе квартиры мирно не удалось. В имущественном вопросе он выходил из себя, бывал опасен. Пришлось через суд действовать. Получила девять метров, но продать не могла, муж блокировал. Все это очень тянулось. Я поняла, на квартиру надо зарабатывать лично. Самой. Никто не поможет. Только лично. Надо работать. Я прилегла. Закрыла веки. Что-то посыпалось со всех сторон.
Чтение мыслей
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3968
Чтение мыслей
Мать глянула в окно. Этого взгляда не догнать мне, не в синь ясную улетел он. За окном — что: липы перед носом, через улицу завод. |
Целебная мена
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3969
Целебная мена.
«На пиджаке было пятно. Я не заметил. Утром надел пиджак, собирался на работу. «Что это?» — спросила жена. Я не понимал: «Где?» Ее палец уперся в лацкан. Я опустил голову: «Черт, новый пиджак! Ему три дня от роду. Как я мог?!» «Снимай, почищу», — сказала жена. Я снял, взглянул на часы. Какое-то время еще было. Я подошел к окну. Порыв ветра нагнул ветви, сорвал несколько листьев. «А что это?» Я повернулся. Жена подняла руку, в кулаке зажат белый ком. Я удивился: «Что это?» «Это я тебя хочу спросить, — произнесла жена, — и не разыгрывай удивление. Ты прекрасно знаешь, что это». — «Что?» — «Платок!» — «Какой платок?» — «Носовой!» Я недоумевал: «У меня не было платка. Откуда он?» «Хватит притворяться», — жена подходила ближе. Упругая волна раздражения поднималась. Я держал ее. «В чем и зачем мне притворяться?» — «Я тебе объясню. Это не твой платок. Это вообще не мужской платок». — «А чей?» Жену это взбесило. «Чей? Он еще спрашивает?! Ты издеваешься надо мной?!» — «Я??!!» «Ты! — она всплеснула руками. — Какая наглость!» Уже нестерпимо хотелось заорать, затопать ногами, перевернуть стол. Я выдохнул, овладел собой и сказал почти спокойно: «Можешь ты объяснить, в чем дело?» Она сунула мне в лицо платок: «Это женский платок!» — «Ну?» — «Ну-ну! Баранки гну. Он пахнет духами!» — «Все?» — «Нет, не все. На нем следы губной помады». — «Ну и что?!» — «А то, что женщины целуют мужчин, а потом вытирают платком следы». — «А, вот в чем дело. Так вот, я ни с какими женщинами не целовался, никто мне ничего не стирал, я сам не могу взять в толк, откуда у меня этот платок». — «Да?» — «Да. Я не знаю, как он оказался в моем кармане. Не знаю!» — «А что ты вообще знаешь?» Я насторожился. Вдруг вспомнилось, как недели две назад зазвонил телефон, я снял трубку, а там зловещее молчание. Жена: «А ты знаешь, что нашего ребенка уже два дня нет дома?» Сердце остановилось, я выдавил: «А где он?» «У бабушки, — выпалила жена с плохо скрываемым торжеством, — ты даже не заметил. Где тебе, когда ты две недели не был дома». Я изумился: «Я не был дома?» «Фактически, — жестко бросая слова, продолжила она, — ты приходишь каждый день в час ночи». — «Ну я же говорил, сейчас такой период на работе». — «А вчера?» — «Что вчера?» — «Ты пришел пьяный!» — «Пьяный? Ты не видела пьяных!» — «От тебя пахло вином». — «Я же говорил, отмечаем день рождения нашего бухгалтера». — «Ты ничего не говорил». — «Я не говорил? Я говорил!» — «Говорил он! Позвонил в одиннадцать ночи». — «Не в одиннадцать ночи, а в десять вечера». — «Нет, я так больше не могу, — взорвалась жена, — все, я уезжаю к маме». Она бросилась в спальню и хлопнула дверью. Я не сдержался, рявкнул вслед: «Ну и проваливай!» На душе чудовищная досада. Внутренности тряслись от гнева. Надо же так довести! Как теперь работать?! Я поднял с пола платок. Понюхал — пахло духами. Дерьмо! Я сунул платок в карман. Взглянул на часы, черт! Опоздал! Нацепил плащ, бросился вниз. На машине уже не успеть — на метро. Надо разобраться, откуда у меня этот платок. Было полное неведение. Вот уж действительно: ни сном ни духом! Надо сосредоточиться. Что было вчера? Вчера была вечеринка на рабочих местах. Отрывались умеренно. Я не напился, сознания не терял, меня никто не целовал, и я не целовался ни с кем. Хотя мог бы. Но не делал этого. Было несколько странных вещей, но гораздо раньше. Одна из них — приход новой сотрудницы. Впервые я столкнулся с ней в коридоре, я не знал, что она к нам. В маленькой красной шляпке, платье — от горла до кончиков ног. Лицо востроносое, глаза маленькие, рот непонятный. Первое впечатление: не нравится. Без всяких объяснений. Не нравится, и все. Не было тела. Казалось, что не было. Будто была голова и туфли, а между ними ничего — платье. Или нет, под платьем — пружинки. Прошло несколько дней, она появилась в отделе, и это было другое существо. Тело у нее было узкое, змеиное, с неожиданно хорошей грудью, да, глаза маловаты, но рот правильной формы, кожа нежная... Она оказалась изощренной и магнетической. Суждения дерзки и странноваты. Когда она была рядом, будто воздух менялся: становился горячим, солоноватым, терпким. Она роняла взгляды, они были разные — то горный хрусталь, то битое стекло, то морская даль. Было ощущение, что соприкасаешься с тайной. Это тревожило и волновало. Глаз всех мужчин против воли искал ее в пространстве. Ее звали Алина. Через пару недель утром на моем столе стояла, не лежала, именно была поставлена толстая книга. Под книгой лежат свернутый лист бумаги. Я посмотрел на книгу — «Гражданское право». Я взял лист, развернул. От руки было написано: Виктору Петрову. Я понял, что записка не мне. Я был не Виктор и не Петров. Петров сидел за столом рядом. Первым порывом было не читать, сложить и отправить на стол Виктора. Но глаз пробежал без спроса, было всего две строчки, нельзя не прочитать, автоматически. Я не собираюсь отвечать на ваше непристойное предложение. Алина. Я призадумайся. Почему записка на моем столе? Она прекрасно знает, где сидит Виктор. Зачем это сделано? Я положил записку на стол Виктора. И постарался выкинуть это из головы. На вечеринке она подошла ко мне, сказала: «Вы ведь влюблены в меня?» «С чего вы взяли?» — спросил я, внутренне кусая губы: права, чертовка! «Все тут в меня влюблены», — и она обвела общество презрительным взглядом, и этот взгляд стал началом моего исцеления. «А вот у вас получится», — сказала она и отошла, не прибавив ни слова. Рядом возникла Надежда Ивановна, старейший наш работник, шепнула: «Поосторожней с Алиной. За ней дурная слава, отбивает мужей у жен и бросает». И тут же отошла. Прокрутив эти воспоминания, я заключил, Алина специально подсунула мне платок в пиджак. Это было легко сделать, в начале вечеринки я снял пиджак и повесил его на стул. Ну, я с ней разберусь! Я подошел к турникетам, полез в грудной карман за бумажником, где хранился проездной. Вместо привычной толщины я вытащил плоскую книжицу — паспорт. Откуда паспорт? Я раскрыл и чуть не вскричал: Петров Виктор Сергеевич и его фото. Я был потрясен. Порывшись по карманам плаща, нашел мелочь, купил карточку. Примчатся на работу. Виктор встал мне навстречу, протянул бумажник: «Возьми свой бумажник и отдай мне мой пиджак. Меня вчера весь день не было, пришел на вечеринку в новом пиджаке, три дня назад купил, оказалось, у нас одинаковые. Классный пиджак. Ты, видать, тоже был в этом магазине». Я разразился ругательствами: «Черт, черт! Из-за твоего пиджака от меня жена ушла!» Виктор насупился: «Это как?» «Вот, — вытащил платок, — твой?» Он махнул рукой: «Ах это, да, — он оглянулся на Алину, — мой, да». «Старик, — сказал я, — сегодня едем к моей теще». — «Зачем?» — «Дорогой объясню. Главное, будь в этом пиджаке и храни платок». С женой мы помирились. Где-то в глубине я терялся в догадках: не спутай я пиджаков, Бог знает, как бы повернулась ситуация с Алиной».
Внутренняя линия Влияния на правой руке имеет разрыв с перехлестом (рис. 4 — желтый).
Есть поперечная линия, идущая от линии Головы (рис. 4 — красный, л. Головы — зеленый).
Данная комбинация указывает на кризисный период в отношениях.
При разрыве с перехлестом партнер может уходить и какое-то время жить отдельно, однако наступает примирение.
Поперечная от линии Головы свидетельствует: конфликты вызваны тем, что партнеры не понимают друг друга, не включают голову, чтобы разобраться в нуждах и запросах другого.