Завтрашняя тень
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3820
Завтрашняя тень
Самолет тряхнуло. Твердость под его днищем рассыпалась, он ухнул вниз. Тело на секунду повисло в том месте, где оно было до падения. Сердце уже отсоединялось от своего места, чтобы отправиться в пятки. Но тут среда снизу уплотнилась, самолет оперся на нее, сиденье пошло вверх, тело плюхнулось на него.
Мы с сестрой посмотрели друг на друга. Ровный шум моторов, синее небо за круглым окном, невозмутимое лицо стюардессы. И вот уже — горячая волна счастья. Словно ничего не было минуту назад. Сестра погладила головку Вики, дочери, которая, раскрасневшись, спала рядом. По проходу прошел стюард, а может, летчик? «Кого-то он мне напоминает», — плавно слева направо в пространстве мысли проплыла мысль и не встретилась с ответом.
«Красавчик, правда?» — сказала сестра. Я кивнула. Подумала: Летчик кого-то напоминал, потому что был красив. Стюардессы выкатили тележки с завтраком.
«Как ты думаешь, — спросила сестра, — нас точно встретят?»
— «Я сама звонила таксисту, по телефону сообщила номер рейса».
— «А дату прилета сказала?»
Сестра прикалывалась, я поддержала: «Черт! А про дату я как-то не сообразила».
Мы рассмеялись. Сестра, отхлебывая томатный сок, сказала: «Да, подруга у тебя что надо. А ключ она нам там передаст?»
— «Да, она сегодня улетает. Ключ от квартиры отдает нам, сама в Москву».
— «Классная девчонка, передай ей». — «Ты сама ей можешь это сказать». — «Обязательно». Мы позавтракали. Потом предались сладкой дреме под монотонный гул. Разбудили щелчки ремней — самолет шел на посадку. Я выглянула в окно, вдалеке — серо-голубая рябь воды. В поле зрения въехала бело-желтая кромка берега с крохотными коробочками домов.
«Как же мы сядем? — спросила Вика. — Там все такое маленькое, мы не поместимся?»
«Поместимся», — с уверенностью произнесла сестра.
Через десять минут самолет коснулся бетона. Мы вышли из аэропорта в приятное тепло.
«Смотри, нас встречают», — толкнула меня сестра. Я увидела темноволосого мужчину, державшего в руке табличку с нашими именами. Он был грузноват, как и положено таксисту со стажем. Мы бросились к нему, он заулыбался, заговорил по-русски с легким акцентом, подхватил чемоданы, усадил в машину, и мы отправились. Как и говорила Лена, моя подруга, ехать от Бургаса минут десять. Поначалу пейзаж являл степь, потом потянулись постройки из белых, желтых, розовых домиков, крытых черепицей.
Машина остановилась возле четырехэтажной простоватой, но весело окрашенной коробки. Поднялись на второй этаж. Из рассказа Лены я знала, что у нее две спальни и гостиная-столовая-кухня. Дверь отворилась, Лена встречала нас. Мы обнялись.
Я представила ей сестру. «Я уезжаю прямо сейчас, — сказала она. — Драгомир, таксист, как раз меня захватит. Располагайтесь, отдыхайте на всю катушку».
Лена отдала нам ключи и уехала. «Ключи привезешь в Москву», — сказала она. Мы побросали вещи и побежали на море. Море в семидесяти метрах, но оно за песчаными дюнами, и его не видно. Ветер дул с моря, он пах водорослями и солью. Мы купались, загорали, потом ужин в кафе. На второй день, вернувшись с моря, отужинали, попили чаю, посмотрели телевизор, поболтали.
Ребенок уснул. Было около трех ночи. Мы вышли на балкон. Сели, говорили, смотрели на город, который мирно засыпал под звездным небом. Тишина. На улицах, которые мы могли видеть, — ни души. Приморье—место маленькое, провинциальное. Через какое-то время взгляд мой сам собой полетел немного в сторону, и метрах в пятидесяти я заметила мужчину, одетого в черное. Он стоял в конусе света, бившего от фонаря на столбе. Он стоял неподвижно.
Отчего-то я стала думать, зачем он здесь, что ему нужно, ждет ли он кого или задумался о чем? Я посмотрела еще: он стоял, не меняя позы. Когда я посмотрела в третий раз, его не было. Это удивило, была какая-то странность, которую я не могла ясно осознать. Я стала думать, как он мог уйти, чтобы я не заметила, как он уходил.
Фонарь стоял посередине площадки, пересечь которую вряд ли можно, не привлекая моего внимания. Но вот я это пропустила. Он просто исчез. Сердце сделало замедленный толчок, будто споткнувшись.
Я подумала: а была ли у него тень? Я не могла вспомнить. Это испугало на секунду, сердце быстро-быстро забилось, пока я не отогнала глупую мысль. Интересно, заметила ли его сестра? Почему-то я не решилась спросить ее.
«Слушай, — вдруг встрепенулась та, — пошли искупаемся». Я заколебалась, оглянувшись вокруг, но не было никого.
«Мы быстро, Вика не проснется, она крепко спит. Давай», — настаивала сестра, видя мое сомнение.
«Хорошо», — сдалась я. Мы сбежали вниз и быстрой походкой отправились. Еще не видя моря, услышали шум волн, бившихся о берег.
«Ого, — сказала сестра, — слышишь?» Мы увидели море. Оно было залито лунным светом, но этот свет разрывался, и из черноты выдвигались круглые валы, как спины невиданных зверей. Они неслись к берегу, искрились пеной, обрушивались на песок со страшным воем. Начинался шторм.
«Вперед! — командовала сестра звенящим от возбуждения голосом. — Вот сила, вот кайф!»
Мы ринулись в воду. Море подхватывало, поднимало и опускало нас. Луна огромным шаром висела над берегом.
«Ну все! — крикнула я. — Вылезаем!»
Мы побрели к берегу, преодолевая встречный ток воды. Вдруг мы замерли. Прямо перед нами стояла черная фигура мужчины. В нем я немедленно узнала того, кто стоял под фонарем. Он был темен, как ночь. Луна светила сзади и сверху, и его лица нельзя было угадать. Было ощущение, что лица не было вовсе. Какая-то черная дыра. Меня затрясло от ужаса. Я глянула на сестру. Я вспомнила про Вику.
«Ребенок останется один», — мелькнула жуткая мысль. Вероятно, сестра думала о том же. Глаза ее расширились дважды против обычного. Не сговариваясь, мы рванули вбок, чтобы обойти зловещую фигуру. Мы не бежали, просто быстро-быстро шли. Я, кося глаз, следила за незнакомцем. Он не двигался. Но то место, где должно было быть лицо, будто поворачивалось, отмечая наш путь. Преодолев дюну, так что он уже не мог видеть нас, мы пустились во весь дух. Забежали в квартиру. Захлопнули дверь, тяжело дыша. Осторожно вышли на балкон, осмотрелись. Никого. Сели в изнеможении.
«Кто это был?» — спросила сестра.
«Кто или что?» — уточнила я.
«Кончай пугать меня, — пытаясь рассердиться, чтобы скрыть страх, бросила сестра. — Кто гораздо опаснее, чем что».
«Не знаю, — сказала я. — Главное, чтобы потом ничего не случилось». В дальнейшем погода испортилась, похолодало так, что пришлось ходить в пальто. Больше мы не видели темную фигуру. И ничего плохого не случилось, если не считать неожиданного обвала на рынках, где я потеряла приличную сумму на акциях.
«Может быть, это был призрак кризиса?» — обратилась я к сестре.
Та отмахнулась: «Скажи еще, что это призрак коммунизма. Тогда ты меня по-настоящему испугаешь».
Локальный подъем папиллярного узора (рис. 4, в красном круге) — один из симптомов снижения безопасности. В этом случае имеет место соприкосновение с плохими людьми. Однако наше расширенное сознание в силу осведомленности о будущем может «нагружать» сближение с опасными людьми более общими смыслами, используя страшного человека как признак приближающегося кризиса.
Владимир ФИНОГЕЕВ