Человеческий ранг
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3954
Человеческий ранг
Финогеев Владимир
7 Дней
«Я дернула шпингалет окна. Не идет. Заело. Не хватает сил открыть. Чемодан не подойдет. Я побросала вещи в сумку. Просунула сумку в форточку, отпустила. Сумка беззвучно скрылась в темноте. Я вскочила на подоконник, просунула руки, потом голову, стала вылезать. Тут крепкие руки схватили меня за ноги… Не помню, как и где это произошло. В первый раз. Возможно, он просто прошел по двору, я увидела его. Он жил в нашем дворе. Мы учились в одной школе. Или я увидела его на перемене. Не важно. Важно, что случилось. Случилось сумасшествие. Наши взгляды встретились, в меня вошел трепет, я пыталась подавить, не смогла справиться. Он был красив. Как греческий бог. В глазах — волшебство. Я вышла из человеческого ранга. Унеслась в божество неба. Я влюбилась. Первая любовь. Я была в десятом классе, он на год младше. Мучительной болью называют любовь. Какое счастье, какая печаль, тревога! Нравлюсь ли? Любит ли? Что будет? Несколько дней медового страха — наконец река времени столкнула нас у школьной лестницы. Как это было? За секунду до звонка на перемену во мне — одержимость. Что это, к чему, зачем — не осознаю. Прозвенел звонок, я вышла из класса. Меня влекло. Я не знала, что это, где, тело знало, я просто подставляла ноги под его падение вперед. Конец коридора. Поворот, лестница, под ней полутьма. Стоит он. У меня круги перед глазами. Мне плохо. Ноги не держат. В его глазах боль, страх, надежда. Невыразимое. Молчание. Громкий стук сердца. Крики, беготня, шум — все отдалилось. Мы бросились в разговор. Мы стали говорить, говорить не переставая. Ни одного слова не помню, не помню о чем. За словами текло горячее, обжигающее душу блаженство. Мы были посвящены. Слова — эхо восторга. Потом провал, тут же взрывом — мы идем вдвоем после школы домой. Мы шли в неизвестный город. Только слова, только взгляд, только счастье. Ни касания рук, ни поцелуев, ничего не нужно. Только быть рядом. И слушать голос. От голоса сходило с ума сердце. Сердцесшествие. Внутри крутилась бешеная энергия. Я легко училась, сдала экзамены, поступила в институт. Хотя мы вместе проводили дни, вечера, сидели до полуночи. Мы поклялись быть вместе. «Мы поженимся», — сказал он. Мы открылись родителям. Реакция была чудовищной. «Ты с ума сошла! — всплеснула руками мать. — Ты на первом курсе сложнейшего института. Тебе учиться надо. Ты должна это понять. Сначала учеба». — «Я не могу без него жить». — «Тоже мне шекспировские страсти, — возмутился отец. — Что значит не можешь жить? Ерунда! Глупости!» «Бред, чушь», — вторила мать. Отец поднял правовой аспект: «Он же школьник, это незаконно, ему нет восемнадцати». Кровь отхлынула от сердца. Я не думала об этом. Губы нашли что сказать: «Масса случаев, когда делают исключения». — «И думать забудь, — кричал отец, — выбрось из головы. Тебя просто посадят за совращение несовершеннолетних. Мы запрещаем тебе встречаться». Но как запретишь: предки на работу, я во двор, он жил в соседнем доме. Телефонов не было, мы выходили и встречались по ощущению, что уже идем друг к другу. Увидев его, я расплакалась. Я все поняла. Он сказал: «Предки уговаривали, просили, кричали, орали, топали ногами». — «Что будем делать?» — «У меня есть план». — «Какой?» — «Надо бежать в Питер!» — «Почему в Питер?» — «А куда еще?» — «Ты прав, некуда». — «Главное — приехать в Питер, а там разберемся». Мне казалось, что да, главное — доехать до Питера, и там все разрешится. Теперь я понимаю, какое это было безумие. «У меня в Питере друзья, они нас приютят. Надо только скопить денег на первое время». Мы стали готовиться к побегу. Сестра заметила мое нервное состояние. «Что с тобой?» — «Никому не скажешь?» — «Никому». Я доверяла сестре. Я огляделась, понизила голос: «Мы с Марком бежим в Питер». — «А чем в Питере лучше, чем здесь?» — «Там никто не мешает», — сказала я. Сестра понимающе покачала головой. Через день приехала бабушка, стала меня караулить. «Ты куда?» — спрашивала она, подозрительно оглядывая меня с ног до головы. «В институт», — говорила я. «Ну ладно, иди».
Дни тянулись медленным кошмаром. Нам с трудом удавалось встретиться с Марком. Родители стали следить за ним. Однажды утром он догнал меня у остановки. «Предки угрожают переездом, если мы не расстанемся. Надо бежать сегодня ночью. Ты готова?» — «Да». — «В двенадцать пятнадцать встречаемся у дерева». Деревом был старый тополь, известный лишь нам. Я пришла домой, сделала вид, что легла спать в одиннадцать, как обычно. Накрылась одеялом, меня колотило. В двенадцать я тихо встала. Не смогла открыть окно, ладно — через форточку. Я почти вылезла — отец схватил за ноги. Сестра обо всем рассказала родителям. У меня случилась истерика. Я думала, умру. Несколько дней я жила будто без сознания. Меня не выпускали. В ту далекую пору не было мобильных телефонов. Марка родители увезли в другой город, я больше никогда его не видела. Я почему-то продолжала жить. Рана понемногу затянулась. Но кожица очень тонкая, я к ней не прикасаюсь».
В линию судьбы входит сильная линия влияния (рис. 4, линия влияния — желтый, судьбы — голубой). Глубина линии влияния указывает на силу чувства. Однако эта линия проходит линию судьбы насквозь, это предрекает разрыв отношений. Линия влияния соединяется с линией поездки (рис. 4, синий, линия жизни — зеленый), это указывает на то, что возлюбленный уедет. Запрет родителей выглядит как поперечная линия, она дана на рис. 4 красным цветом. Обратите внимание: линия судьбы в своем начале изогнута так, что повторяет контур линии жизни — это выражает чрезмерную опеку родителей, подчинение ребенка родительской воле.