СЛЕДУЮЩАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ КАРТА
- Подробности
- Категория: Дерматоглифика (отпечаток пальца)
- Просмотров: 5664
СЛЕДУЮЩАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ КАРТА
«Таро пишет: "Совершая кругосветное путешествие, не следует считать кошек на Занзибаре. Будьте как Льюис и Кларк... плывите по собственным течениям и океанам, исследуйте свои высокие широты..." Этой метафорой Таро расширяет картографию... до масштабов личности, уединения и души. Возможно, следующая удивительная карта покажет нам не галактику и не внутреннюю струк¬туру атома, а нечто совершенно иное, то, что Таро назы¬вал "внутренней космографией"».
СТИВЕН с. холл.
«КАРТА СЛЕДУЮЩЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ»
Я профессиональный хиромант.
За свою карьеру я изучил более 52 тысяч пар рук. Примерно половина моих клиентов — психотерапевты, психологи и их пациенты; другая половина — бизнес¬мены, художники, домохозяйки, производители подсвечников — в общем, все те, кто хочет больше узнать о своей цели и жизненных уроках.
Да, у хиромантии есть проблема с имиджем. «Пере¬крести мою ладонь серебром. Я вижу высокого, темного незнакомца...» Когда люди думают о хиромантии (если они вообще о ней думают), в их сознании всплывает об¬раз ярмарочной гадалки. Конечно, некоторые вполне вписываются в этот образ, но большинство современ¬ных хиромантов давно оставили свои кристальные ша¬ры. Судя по моему опыту, рука не скажет, сколько у вас будет детей и как долго вы проживете. Однако руки отображают особую картину вашей жизненной цели, за-шифрованную в отпечатках пальцев.
Рождение системы психологии души
Летом 1969 года, завершив действительную военную службу в Национальной гвардии, я восстанавливал ду¬шевное равновесие. Нил Армстронг готовился совер¬шить «маленький шаг для человечества», а у меня на уме было кое-что другое. Я решил отправиться в путешест¬вие по Америке.
Во время своей поездки, зайдя в маленький книжный магазин в Боулдере, что в штате Колорадо, я обратил внимание на старую книгу по хиромантии. Если верить ее схемам, я принадлежал к типу людей, нуждавшихся в жизненной миссии. Конечно, такое можно сказать о каждом, но я все равно купил книгу, решив, что ее будет любопытно почитать, и через два дня полностью увлекся изучением рук.
Меня поразило, насколько точной оказалась хиро¬мантия, даже если виденное на чужой руке было понят¬но процентов на десять. Мне нравилось вести важные разговоры с людьми, с которыми иначе я не проговорил бы и пяти минут. Но самое главное заключалось в том, что благодаря хиромантии на свет появилась та моя часть, с которой прежде я не был знаком. Чем больше рук я исследовал, тем активнее эта часть пробуждалась, и мне нравилась ее суть.
Возвратившись осенью в колледж, я посвятил себя изучению рук. Я таскал с собой «Законы научной хиро¬мантии» Уильяма Бетхама, прогуливал лекции и часами исследовал ладони посетителей закусочной. Неглубокое знание предмета не мешало мне считать, что в нем что-то есть, и в истинно университетском духе я решил узнать о хиромантии как можно больше. Ежедневно рассматривая руки, я говорил людям все, что мог по ним прочесть, и просил заполнить пробелы в области их ин¬тересов и отношений, сравнивая эти рассказы с различ¬ными интерпретациями из своей маленькой коллекции книг по хиромантии.
Наедине с историей
Два бетонных льва, охраняющих вход в библиотеку на Сорок второй улице, глядели прямо и невозмутимо, не обращая внимания на уличное движение и нью-йоркский ливень. Добравшись до дверей, я вошел в вестибюль; про¬мокшие ботинки скользили и поскрипывали на гладком мраморном полу. Огромные сводчатые потолки всегда вызывали во мне благоговение, поэтому я как можно тише снял куртку и выложил тетради. Вместе со мной за столами в читальном зале сидели серьезные мыслители, престаре¬лые философы и спящие бродяги.
Я смотрел в глаза жившей в XIX веке Кэтрин Сент-Хилл, основательницы Лондонского дактилологического обще¬ства, когда женщина, выглядевшая еще старше, вывела меня из задумчивости. В протянутой записке сообщалось, что мне разрешено посмотреть редкую Индзгинскую книгу 1676 года по хиромантии и физиогномике. 1676 год!
Чтобы войти в специальную читальную комнату, располо¬женную в глубине библиотеки, необходимо было запол¬нить трехстраничную анкету, выждать день и письменно заверить, что я не принесу с собой ручку или карандаш. Меня могли обыскать и конфисковать запрещенные пред¬меты, а будучи пойманным in delicto (на месте преступле¬ния. - Перев.), я, скорее всего, получил бы пожизненный запрет на пользование библиотекой.
Я дал все необходимые обещания и расписался на пунктир¬ной линии. Престарелая женщина, выбрав один из пятиде¬сяти двухдюймовых ключей, отперла стальную решетку, за которой открывалась мрачная комната. Я был наедине с историей.
Казалось, что я все лучше понимал информацию, за¬печатленную на наших руках, однако хотел узнать боль¬ше. Приехав в огромную публичную библиотеку Нью-Йорка, я провел там десять незабываемых дней, целеуст¬ремленно изучая любые сведения на эту тему.
К 1979 году я исследовал более 12 тысяч пар рук и проверил на практике сведения едва ли не из каждой КНИГИ по хиромантии, когда-либо выходившей на анг¬лийском языке. Несмотря на почетное место, которое хиромантия занимала в величайших университетах Ев¬ропы XVI века, и идеи, провозглашаемые учеными от Аристотеля и до Парацельса, ко времени моего обраще¬ния к литературному наследию этой некогда великой науки от нее осталась какая-то мешанина из устаревших представлений, ложных догадок и не всегда точных наблюдений. Я жаждал обнаружить Розеттский камень хи¬романтии, некий последовательный и понятный набор руководящих принципов, способных разом все прояс¬нить, но, по сути, собирал гигантскую мозаику без ис¬ходной иллюстрации.
Проблема заключалась не в недостатке информа¬ции — как раз наоборот. Я отвергал или соглашался с многочисленными интерпретациями ладонных линий и форм руки, используя отзывы своих клиентов, добавляв¬шиеся к растущей базе данных. Однако все, кто мне встречался, представляли собой настоящий клубок противоречий. Как только я думал, что в точности соотнес очередную обнаруженную структуру с определенными чертами характера, жизненная история следующего кли¬ента разбивала эту тщательно созданную теорию в пух и прах. Либо существовала еще одна переменная, либо ру¬ки не отражали точной и полной модели человеческого поведения. Возможно, до сих пор у меня были далеко не все детали мозаики.
Когда книги по хиромантии закончились, неутоли¬мая жажда знаний привела меня в библиотеку Техасско¬го медицинского центра, являвшегося частью огромного Хьюстонского медицинского комплекса. Там, в тесной кабинке, отмечая краем глаза проходивших мимо ученых в лабораторных халатах и уборщиков в зеленой форме, я энергично поглощал обширную литературу о строении рук, ладонных линиях и отпечатках пальцев.
Вскоре вокруг выросли стопки медицинских книг и журналов по генетике, статей об антропологических ис¬следованиях и выпусков журнала Американской меди¬цинской ассоциации. Эти стопки готовы были обрушиться при добавлении к ним каждого нового экземп¬ляра. Я быстро переходил от статьи к статье. Их были тысячи, в том числе с соблазнительными названиями работ, еще не переведенных с немецкого, китайского и других языков. В медицинской литературе описывались связи между отпечатками пальцев и волчанкой, болез¬нью Альцгеймера, туберкулезом, сердечными заболеваниями и раком. Я нашел множество работ, посвященных отпечаткам пальцев и психическим расстройствам, гиперактивным детям, задержке умственного развития и шизофрении. Существовали несчетные исследования близнецов. Исследователи были единодушны: различные медицинские и психологические состояния имеют соответствующие им особенности в отпечатках пальцев. Выступая за расширение роли дерматоглифики, ученые предлагали проводить больше исследований, увеличивая количество участников.