Желудь

 

Желудь.

 

«Проснулась с ощущением запаха. Запах был из сна и быстро уходил в сон. Запах жасмина. Сон был растительный: луг, трава, но не высокая, а притоптанная. Посередине — одно высокое и толстое дерево. Какое? Не карагач. Сон забывался. Стремительно. Сворачивался в трубочку. Меня уносило из него ветром реальности. Что-то я держала в руках и рассматривала. Но что? Теперь не вспомнить. Все. Сон кончился. Было утро пятницы. День отработать и два выходных. Оба будут посвящены работе по дому. Мать планировала уборку, потом стирка, потом огород — все расписано до конца воскресенья.

Вкусно пахло лепешками. Мама пригласила завтракать. Показался отец. Он побрился — лицо румяное, свежее. Он застегивал ремешок часов: «Всем доброе утро». Сели за стол. «Ой! Вспомнила», — вскрикнула я. Все встрепену­лись. «Что такое? Что за крик?» — вскинул отец густые бро­ви. Я втянула голову в плечи, настигала волна вины, сказа­ла тише: «Сон. Вспомнила, что делала во сне, потому что когда встала — забыла. Думала, что же там было? И вот те­перь ясно вижу, что это было». «Что?» — спросила мать. «Я держала в руках желудь». «Желудь?!» — отец фыркнул. Ме­ня это смутило. Только что в этом был смысл, и вот он та­ял. «Опять ваши бабские штучки». «Какие еще штучки, — вступилась мать, — чего тебе не так?» «Я нас насквозь ви­жу. Сейчас начнете гадать: выйду или не выйду замуж, где мой суженый-ряженый, — тьфу. Все — глупости и пред­рассудки. Пережитки прошлого». Краска залила щеки. Я вскочила: «Я и не думала об этом вовсе». «Не думала», — передразнил отец. Заговорила мать: «Ты бы чем ругаться, подумал, как помочь, позаботился бы о дочери. Засидится и девках. Двадцать два года уже». Мне стало стыдно и обид­но до слез. «А что я могу сделать? — повысил голос отец.

— Что? Ее вон излома клещами не вытащишь. Никуда не ходит, сидит запершись. Надо с парнями гулять, а не сны разгадывать». Я выбежала из кухни, схватила сумочку и бросилась вон из дома — на работу. Я работала в строитель­ном управлении — распределили после окончания инсти­тута. Я ехала в автобусе, под сердцем жгло, и было тяжело на душе.

На работе ожидала новость: оказывается, в воскресенье наш профессиональный праздник, День строителя — каж­дое второе воскресенье августа. Собрали деньги, и проф­союз немного подбросил. Отмечать было решено в кафе «Юность», что на бульваре. Девчонки сказали, что зайдут за мной в воскресенье часа в четыре. Мероприятие было на­значено на пять.

Утром в воскресенье меня охватил непонятный страх и нежелание идти. Прибежали девчонки, улыбчивые, звон­коголосые. Красивые. Не то, что я.

Было жарко, градусов тридцать пять — обычное дело для нашего климата. Спасала тень деревьев и легкий вете­рок. Небо синее, мглистое. В середине неба висят белые вершины гор. Это всегда изумляло. Когда солнце высоко, льющийся свет растворяет подножия гор. они исчезают в синеве неба, остаются только снежные шапки. Мы идем, галдим, перешагиваем через арыки. На подходе к кафе встречаем сослуживцев, человек десять. Идем дальше. На ступеньках кафе я замечаю группу мужчин. Они курят, громко разговаривают, жадно всматриваются в наши лица.

Я испугалась, опустила взгляд и, резко повернув в сто­рону, направилась мимо. «Эй, эй, — закричали девчонки, — Лиз, ты куда?» Я ускорила шаг. Сзади визг и топот. Ме­ня хватают за локти. Догнали — Люба и Ирина: «Ты куда? Что с тобой? Вот дуреха. Чего ты?» Они силой потащили меня назад. Опустив глаза, я прошла мимо горланящих парней у входа. Внутри было много народу: кто сидел, кто стоял, кто ходил, — все заняты собой, друзьями, никто не обращал на меня внимания. Мне стало полегче. Мы раз­местились за длинным столом. Вскоре подъехало руковод­ство отдела. Начальник произнес речь. Вечер начался. Стук вилок и ножей, звон бокалов, смех и разговоры. Часов в семь показались музыканты, взяли гитары, ударник уселся за барабанами. Говор кафе утонул в музыке. Я разговари­вала с подругой, крича ей в самое ухо, вдруг стало щекот­но в спине, я обернулась. Передо мной стоял высокий мо­лодой человек. Вид у него был решительный, а взгляд твер­дый: «Разрешите пригласить». Я оглянулась на подруг, хотела спрятаться за них. Они руками закрыли мне путь к отступлению и вытолкнули к парню. Я пошла, он шагал сзади. И пока он был там, щекотное чувство в позвоноч­нике длилось не переставая. На краю площадки я остано­вилась, не успела повернуться, а он уже был спереди. Взял за руку. Рука у него была жесткая и горячая. Он привлек к себе, повел. У меня стеснилось дыхание и голова слегка за­кружилась. Он что-то спрашивал. Губы его шевелились, я не слышала слов. При этом я отвечала, но звуки, едва по­кинув язык, пропадали, будто птицы во мраке. Танец кон­чился. Он проводил до столика, ушел. Я опустилась на стул. Пульс бился в щеках, губах, в теле. Заиграли следую­щий танец. Что-то нестерпимо сладкое развернулось в спине, я оглянулась: возле высился тот же парень. Мы тан­цевали. Потом еще и еще. Я стала различать слова, кото­рые произносил он, и услышала свои. Голова прояснилась. Он беспрерывно что-то рассказывал, смешное и не очень. Когда было смешно, я смеялась. Одним внешним умом я понимала, о чем он говорит, а другим, большим внутрен­ним, я не понимала и даже не делала усилий. Я следила за его лицом, мимикой, губами, слушала голос, и больше ни­чего не было нужно. Я ощутила необыкновенную защи­щенность. Удивительное чувство покоя, когда он был ря­дом. Все пропадало, когда он отдалялся, уходил к своему столику, и возвращалось, когда он возвращался. Он вы­звался проводить домой. Девчонки тянули за крылышко платья, шептали: «Ты чего, дура, ты ж его не знаешь, не хо­ди с ним, ты чего?» Но я только рассмеялась. «Мы преду­преждали», —бросила Люба. Но я ушла с ним. Возле ворот он сказал: «Я вас люблю. Будьте моей женой». «Я соглас­на», — не раздумывая, ответила я.

В понедельник объявила девчонкам, что выхожу замуж. Все ахнули. В понедельник мы подали заявление и через месяц сыграли свадьбу. К сегодняшнему дню тридцать че­тыре года вместе».

  Желудь По словам Финогеева

Не всегда устойчивые длительные отношения выраже­ны сотрудничеством линии Влияния с линией Судьбы.

Ес­ли мы посмотрим на правую руку нашей героини, то не об­наружим в зоне 22 лет ожидаемой и знакомой картины со­единения линии Влияния с линией Судьбы.

Опыт показал: есть многочисленные случаи, когда картина длительного брака решена другими хирологическими средствами.

Прежде отметим на правой руке вертикальную линию, вы­ходящую из поля отношений, это поле расположено с вну­тренней стороны линии Жизни.

Вертикаль идет к средне­му пальцу и завершается трезубцем (рис. 4, синий).

Фак­тически это дополнительная линия Судьбы.

Окончание в виде трезубца в общем случае выражает достижения, в на­шем — счастливый брак.

Затем выделим линию, идущую из временного поля 22 лет по вертикали и заканчивающу­юся в верхнем ответвлении от линии Головы (рис. 4, оран­жевый, ответвление линии Головы — зеленый).

Последний показатель есть и на левой руке.

На руках нашей героини есть и другие признаки успеха брачного союза, которые мы будем изучать на других руках.

 

Географический параметр

Географический параметр.

«Дело происходило довольно давно. Как-то судьба под предлогом служебной командировки забросила меня в одну из республик нашего славного Союза. Дня за три я разрешил служебные проблемы и оставшийся день посвятил ознакомлению с достопримечательностями. Шел, куда глаза глядели и куда ноги несли. Забрел в какой-то местный музей. Посетителей не было. Меня скорее привлекала прохлада, которую предлагали просторные залы, нежели экспонаты. Сейчас не могу отыскать в памяти ни намека на то, что это был за музей. Помню лишь, на каждом шагу висели желтые стенды. Они красочно повествовали, какое умопомрачительное количество тонн хлопка было собрано в такой-то год и сколько будет собрано через год и т.д.
Я послонялся некоторое время, уходить почему-то не хотелось. Что-то меня удерживало. Что — не знаю. В углу заметил стайку девушек, которые, судя по одинаковой одежде и каким-то значкам на лацканах, очевидно, работали в музее. Подхожу вальяжно и прошу втолковать гостю из Москвы, что к чему в этом храме труда и доблести. Одна девушка сказала: «Твоя очередь, Нина». Встает девушка. В этот самый миг меня пронзила боль в сердце. Господи, взмолился я, зачем ты создаешь такую красоту и мучишь нас грешных? Описывать не берусь. Недоступно. Вся восточная цветистость будет уместна. И глаза как звезды, и кожа как персик (по-нашему, кровь с молоком, правда, с топленым) и прочая и прочая. Потом я превратился в воздушный шарик с ниточкой. Намоталась ниточка на пуговицу ее платья, и я полетел за ней, мотаясь из стороны в сторону и сладко думая, черт меня дернул зайти в этот музей. Минут через пять шок выветрился, но это не прошло бесследно для моей психики. Я начал сыпать банальностями типа, не понаблюдать ли нам восход солнца из окна моей гостиницы. Но недолго. В ее глазах заработали две маленькие фабрики по производству колючей проволоки. Пришлось идти в обход. Я стал проявлять бурный интерес к экспонатам музея, национальным обычаям, традициям и выразил готовность немедленно приступить к изучению местного наречия. Все тщетно. Ни свидания, ни адреса, ни телефона. «Титаник» нашел свой айсберг. Я вложил ей в руку свою визитную карточку и понуро вышел из музея, не сомневаясь, что карточка уже лежит в ближайшей мусорной корзине. Прошел год. И вдруг звонок: «Это Нина, помнишь? Я в Москве».
Помню ли я?.. Давление пара достигло критической отметки. Поршни организма заработали с бешеной скоростью. Меня приподняло над землей, и мы «левитировали» две недели, пока Нина была со мной. «Почему ты была так сурова тогда? — допытывался я. — Восточные тонкости?» «Нет, — отвечала она, — там я была замужем». — «А здесь?» — «А здесь — Москва...»

Географический фактор Цикл статей Вл. Финогеева

Присмотримся к знаку 43 (рис. 1 —2).
Данный признак из реестра линий Влияния.
Находится в тенарной области (зона Венеры) и, как правило, представляет увлечения и связи, но также и брак.
Обратите внимание: линия начинается словно ниоткуда.
То есть она не вытекает из складки большого пальца (линии Жизни), как это подобает правильным линиям влияния.
Между нею и линией Жизни расположился очень любопытный признак, называемый пробелом.
То, что пробел имеет какие-то значения и вообще может их иметь, вызывает восхищение и у ценителей хирологии.
Ведь подумать — пустое место.
Ноль. Дырка от бублика.
Но, оказывается, тут бездна смысла.
Рука ничего не пишет просто так.
Какая экономия средств выражения, и какое мастерское использование каждого миллиметра кожи?
К этому замечательному показателю мы будем не раз, обращаться в ходе нашего исследование рук.
Сегодня рассмотрим только две интерпретации, которые и проиллюстрированы нашим примером.
Начало линии Влияния означает начало связи.
Пробел в данном случае дает сведения о партнере.
Первое - объект увлечения замужем или женат.
И второе — пробел показывает, что этот человек живет в другом городе.
Или стране (рис. 3—4).
Просто, точно и информативно.

 

Без шансов

Без шансов

Владимир Финогеев

7 Дней

«Ночь, начало первого или около того. Сворачиваю с освещенной улицы на узкую темную дорожку. Фары выхватывают металлические бока гаражей, плиточные фасады домов. Несколько тесных поворотов и проулков. Дома расходятся, обозначается широкая площадка. Место более оживленное. Стоит несколько машин, ходят люди. Подъезжаю к шлагбауму. Сигналю. Шлагбаум, дергаясь, поднимается. Ставлю машину на свое место. Из будки выходит охранник. «Здравствуйте». — «Доброй ночи». — «Все в порядке?» — «Вроде бы». — «До свидания». — «Спокойной ночи». До дома минут десять идти. Чтобы не ходить, я ловлю машину и прошу довезти, ехать две минуты. Я вышла. Сделала несколько шагов, вижу: медленно едут «Жигули». Поднимаю руку. Она тормозит. Стекло водителя едет вниз. Я наклоняюсь: «Подбросите? Тут недалеко». — «Садитесь». Я не заметила, что в машине сидел еще один человек. Я села на переднее сиденье. Мы тронулись, отъехали со света. Вдруг задний больно схватил за волосы, другой рукой схватил сумку. Я стала сопротивляться. Не пускала сумку, укусила его за руку. «Убью!» — разъяренно гаркнул тот. Вырвал сумку. Мне не удавалось освободиться. Они подъехали к дому. Они знали, где я живу. «Что вам нужно?» — «Ключи давай от подъезда и квартиры». — «В сумке». Задний швырнул сумку водителю, тот стал рыться, нашел ключи. «Деньги в квартире есть?» — «Нет». Это была правда. Один остался держать меня, другой пошел в дом. Казалось, прошла вечность. Потом хлопнула крышка багажника. Водитель вернулся. Они отъехали от подъезда и высадили меня. «Верните мне ключи, паспорт и права на машину», — потребовала я. Я дивилась своему хладнокровию. Я не испытывала никакого страха. В животе был кипяток, но не страх. Они вернули. «Позвонишь в милицию — убьем!» Я пошла домой. Поднялась в квартиру. Они забрали одежду, украшения. Я позвонила в милицию. Начались разные процедуры, в результате многонедельных усилий ничего не было найдено. Тогда я рассказала одному приятелю, он работал в ФСБ. «Расскажи поподробнее». Когда я упомянула, что они знали, где я живу, он сказал: «Ну вот и попались, голубчики». Действительно, их нашли довольно быстро. Был суд, их посадили. Второй случай произошел спустя семь лет. Я уже жила в другом месте. Схема та же. Я возвращаюсь около двенадцати ночи. С вечеринки в ресторане. Она была посвящена моему дню рождения. Это была не первая вечеринка по этому случаю. Около двух недель я устраивала небольшие празднества, приглашая те или иные группы знакомых. Мне надарили всяких подарков, в том числе и деньгами. В сумочке было две тысячи баксов. Я ставлю машину на охраняемый паркинг. До дома триста метров. Сначала надо идти по большой улице. Там полно магазинов. Потом надо свернуть в узкий проход под аркой между домами. Обычно по улице фланирует народ. В этот раз никого. Я шла. Возникло щекотливое чувство в спине, я оглянулась. За мной двигался молодой человек. Я уже подходила к повороту в арку. Мне не хотелось туда поворачивать. Я остановилась перед витриной магазина, стала рассматривать платья. В отражении я видела, что парень замедлил ход, будто чего-то ждет, потом он все-таки пошел вперед. У меня было смутное чувство, что он тут неспроста. Но я устала, мне хотелось спать. Я отмахнулась от предчувствия. Тем более что парень удалялся. Я юркнула в арку. Это был длинный проход, который вел во двор. Я уже почти прошла арку, когда он вбежал в нее. Я ускорилась. Он догнал, сбил с ног. Я подняла голову, спросила: «Э, подожди, чего тебе надо?» — «Деньги давай!» — «На», — протянула ему сумку. Он схватил ее. «Там внутри деньги, только отдай мне ключи и документы». Он раскрыл сумку, вынул деньги, вернул мне сумку. Убежал. Я встала, отряхиваюсь. Пошла по дорожке к дому. Навстречу идет блондин. Останавливается передо мной: «Что случилось?» — «Вон, напал, забрал деньги». — «Вот отморозок. Надо позвонить в милицию. Телефон у вас есть? Он его не забрал?» — «Вроде нет. — Я открыла сумку, стала искать. — Вот он». Я вытащила телефон. В этот момент я увидела, что правая кисть парня блеснула металлом. Это был кастет. Я как бы увидела вперед свернувшую дугу и отдернула лицо. Он ударил меня по носу. Я пыталась увернуться, лицо уже двигалось назад. Кастет, конечно, догнал. Как потом сказал врач, это спасло мне мозг. Если бы я не отвела лицо назад, удар мог быть фатальным. Нос был сломан, смят. Хлынула кровь. Парень вырвал из руки мобильник, не торопясь, ушел. Чудом я вспомнила, что у меня на глазах линзы. Я чувствовала, поврежден левый глаз. Я вынула линзу. Вовремя! Через несколько секунд глаз закрылся. Потом были операции, пластика. Каждая секунда врезалась куском стекла. Два месяца боли. Я не могла спать, есть. Я, конечно, заявила в милицию. Результат был отрицательным. Ну и пусть. Если светские законы не действуют, начинают работать невидимые. Кто может остановить карму? У них нет шанса. Ее тигр уже отправился по следу. Я им не завидую».

На правой руке имеются признаки снижения безопасности. Есть локальный подъем гребневого рельефа, отнесенный к подразделению А2i. На отпечатке этот признак выглядит как темные точки. Интерпретируется как столкновение с агрессивными людьми. Если данное нарушение находится на какой-нибудь первостепенной линии (рис. 4, точечный подъем рельефа в красном круге расположен на линии жизни — зеленый), то при этом возможны физические травмы. Травматизм выражен также нарушением группы В. В нашем примере это компенсированный (это означает, что раз разрыв закрыт линией, на рис. 4 — это дополнительная линия жизни — желтый) разрыв линии жизни. Есть нарушения группы С — треугольники на линии головы (рис. 4, треугольники — оранжевый, линия головы — синий). Наконец есть еще один признак, который выражает нападения людей. Кожный рельеф приподнят таким образом, что формирует фигуры, похожие на человеческие. В нашем случае таких фигур две (рис. 4, выделено черным). Этот признак отнесен к группе А2е.

Четыре ангела

Четыре ангела.

 

Я отрезал кусочек пробки. Взвесил на ладони. Для начала годится. Положил на стол, отошел на два метра и стал пристально глядеть. Я представлял, что из моих глаз выходят два луча. Я сгущал эти лучи для того, чтобы они приобрели твердость. Твердость металла. Че­рез минуту я почувствовал в них крепость стали. Я «толк­нул» ими пробку. Никакого эффекта. Я напрягся, выдох­нул, задержал дыхание, напрягся изо всех сил, так что жилы вздулись, — пробковый шарик не шелохнулся. Стоп. Напрягаться нельзя. Я расслабился и сделал еще одну попытку передвинуть объект. Ноль. Я проделал это добрую сотню раз. Я давил, я нажимал, я стучал, я метал, я бомбардировал пробку «стальными стрелами». Я сжи­мал мускулы, я улыбался, я приказывал, я просил, я умо­лял пробку сдвинуться — Ничего. Черт! Проклятье! Все — с меня хватит. Телекинез! Телекинез! Все — вранье. Одно сплошное вранье. Ладно, хватит заниматься ерун­дой. Я прошел в комнату, открыл тумбочку, там лежала коробка. Я приподнял крышку — денег не было. Пусто. Это был НЗ. Я огляделся, ища причину исчезновения ба­бок. Не помню, когда же я их? Жена взять не могла, она —  месяц в больнице. Видимо, это я сам... автоматичес­ки. Я оделся, вышел из дома и отправился в центр горо­да. Дом располагался недалеко от храма. Я поднялся на второй этаж, нажал кнопку звонка. Открыла высокая ху­дощавая женщина. Ее лицо будто покрыто тонким юс-ком. Ей было за пятьдесят. Она улыбнулась, глаза засве­тились: «О, Виктор (ударение она сделала на втором сло­ге), проходи. Рада тебя видеть». Мы прошли внутрь. В квартире была большая комната, переделанная под мас­терскую. Из огромных, под потолок, окон бил свет. Кру­гом стояли иконы, в основном законченные. Лики свя­тых взирали на меня сурово. Я перекрестился. «Ну, как ты?» — «По-разному, но обычно хреново, — я поправил­ся, — прошу прощения — трудно». — «Бог поможет». Я промолчал. «Что жена?» — спросила она. «В больнице».

—  «Опять?» — «Да». — Я снял и протер очки. «Был у нее?» — «Рано еще, она слишком возбуждена». — «Вот беда-то где», — она склонила голову. Я нацепил очки: «Слушай, я ненадолго, мне нужна помощь». — «Какая помощь?» — «Материальная». Она сочувственно улыб­нулась: «Вечно ты со своими шуточками. — Еще раз вздохнула: — Сколько?» — «Мне нужно сто баксов». — «Только прошу тебя, не играй». — «Нет-нет, что ты, я за­вязал». — «Ну, дай Бог». Она вышла из комнаты. Появи­лась, вручила шершавую купюру. Я надел дубленку, по­ложил деньги в карман и вышел. Небо было белым. Снег — черным. Он таял. Показался храм. Маковки тускло тлели. Я остановился, осенил себя крестным знамением и поклонился. Когда я выпрямился, передо мной стояли три милиционера: «Разрешите ваши документы?» Я по­лез в нагрудный карман и передал паспорт. Пока сред­ний изучал документ, крайний подошел ко мне и стал обыскивать. Я не успел заявить протест, как средний спросил: «Где вы проживаете?» «Там же написано?!» — «Мало ли что написано, отвечайте». Я назвал адрес. «Все правильно», — сказал средний, сложил паспорт, отдал мне. Меня прекратили обыскивать. Средний отдал честь. Они развернулись и пошли. Их спины удалялись в такт. Я пожал плечами, рука рефлекторно полезла в карман. Денег не было. Пальцы лихорадочно ощупывали карман. Кроме подкладки — ничего. Я крикнул вслед спинам: «Эй, ребят, верните деньга!» Спины вздрогнули, на мгно­вение задержались, потом подпрыгнули и ускорили шаг. Я за ними: «Стойте!» Милиционеры, не оборачиваясь, побежали. Я припустил следом. «Мужики, отдайте сто баксов!» Снег чавкал под ногами. Они добежали до угла. Через полминуты я достиг этой точки. Моим глазам от­крылась короткая улица. На ней не было никого. Ни ду­ши. Я тупо глядел в безлюдное пространство. Милицио­неры исчезли. Если бы не пропажа ста долларов, я поду­мал бы, что мне все привиделось. Поход в казино придется отменить. Я заставил себя очнуться. Обшарил карманы и выудил 50 рублей. Я огляделся, ища салон иг­ральных автоматов, такового не оказалось. До зарплаты оставалось три дня. Начинало темнеть. Я достал платок, вытер бороду и усы и направился домой. Остановил мар­шрутку. Пассажиров было мало. Я уселся на заднее сиде­нье. Слева от меня у окна сидела девушка лет двадцати. Она была в легкой куртке и одной из самых коротких юбок, которые я видел в жизни. Двумя руками она дер­жала бутылку пива. Было видно: она замерзла. Напротив сидели три парня. Они прикалывались к девушке. Та их игнорировала. Парни веселились. Я был готов прийти девушке на помощь, если бы они перешли границы. Вдруг девушка наклоняется ко мне: «Дедушка, можно я сяду к вам на колени? Вам будет приятно, а я согреюсь». «Сочту за честь», — сказал я. Лица парней вытянулись, как воздушные шары, когда в них наливают воду. Пер­вое ощущение: я приютил у себя на коленях эластичный сугроб. Я распахнул дубленку и укрыл ее полой. Минут через пять сквозь ткань брюк потекло тепло от ее бедер. Лицо девушки порозовело. На предпоследней остановке она спрыгнула на пол. прошла немного вперед, потом обернулась и произнесла: «А вы не такой уж и дедушка». Махнула рукой и скрылась в темноте.

Дома я вытянулся на кровати. Засыпая, подумал: «Может, все не так и плохо. Я выиграю много денег. Же­на поправится. Все будет хорошо».

Четыре ангела Финогеев

На обеих руках линия Здоровья связана с линией Бра­ка (рис. 4, правая рука: л. Брака — оранжевый, л. Здоро­вья — зеленый, л. Судьбы — синий).

Общая интерпрета­ция признака — партнер данного лица имеет слабое здо­ровье.

Обратим внимание на богатую с элементами необычности линейную картину на ладони.

Расшифро­вать можно каждую линию, однако, не вдаваясь в детали, отметим: перед нами неординарная личность, история и будущий путь которой далеки от тривиальности и изоби­луют странными происшествиями.

Чужие папиросы

Чужие папиросы

Владимир Финогеев

7 Дней

«Я быстро шел по улице. Кто-то дергает за рукав, останавливаюсь, оборачиваюсь. Петька. «Ты куда это мчишься?» — «По делам». «Ты, говорят, женишься?» — спрашивает Петька. Глаза — узкие щелочки. «Женюсь». — «На ком?» — «На Любке Сдобиной». «Знаю такую», — сказал Петька. Сверху потемнело. Я поднял голову. Облако наехало на солнце. Дождя не будет, подумал я. «Ладно, я побегу, закурить есть?» — «Нет, — сказал Петька, — сам ищу». На перекресток выехал грузовичок. «Смотри, это «АМО», — сказал Петька, — я в водители пойду. На таком буду ездить». «А чего это у него за рычаг на крыле?» — «Темнота, это ж переключатель скоростей, он снаружи». Я кивнул: «Ага, ладно, я побежал. Зайдешь вечером?» «Зайду», — сказал Петька. Я пробежал две улицы, пошел дождик. Такой мелкий, что казалось, сыплет со всех сторон. Показался черный дощатый барак. Дверь, коричневая от гнили, висела на одной петле, не закрывалась. В коридоре дурно пахло. Зажав нос, вбежал на второй этаж. Узкое окно отбрасывало четыре луча. Справа — клеенчатая дверь. Из-под клеенки торчат куски серой ваты. Стучу. Глухой звук удаляется внутрь. Проходит минут пять. Раздаются звуки отодвигаемого засова. Голос: «Кто?» Отвечаю громко: «Я. Михаил». Дверь распахивается. Пахнуло теплом, щами, валенками и кошкой. На пороге — полная женщина в зеленой кофте и бордовой с цветами юбке. Щеки красные, глаза подозрительно блестят. «Здравствуй, крестная». Прохожу. Маленькая комната, стол. Над столом — низкий с бахромой оранжевый абажур. На столе — тарелка с надкусанным ломтем черного хлеба. Комод. На комоде — рюмка. В рюмке — наполовину отпитая красная жидкость. «Чаю будешь?» — спрашивает крестная, усаживаясь за стол. «Некогда. Мать сказала, у тебя портниха знакомая есть. Костюм пошить. Женюсь я». — «На Любке Сдобиной, что ль?» — «Ты ее знаешь?» — «Как не знать, мы с ее матерью знавались». Рука ее потянулась к рюмке, но остановилась. Крестная заерзала: «Время непростое было: революция, Гражданская, голод. Кто как мог, так и выживал. Я на стройку пошла». Она взглянула на рюмку. «А у нее четверо — все без отцов. Смекай». — «Чего смекать?» — «Чего-чего, мы с матерью твоей сестры двоюродные. Не чужой ты мне, да и крестник к тому ж». — «Говори прямо, чего темнишь». — «Темнишь, темнишь. Сам думай, яблоко от яблони далеко ли падет?» — «Брось ты, крестная, эти пережитки капитализма. Любка не такая. Я с ней три месяца гуляю». — «Гулять одно, жениться — другое». — «Да будет тебе». — «Будет не будет, а ухо востро держи». — «Вот и мать мне то же поет. Сговорились вы, что ли?» — «Молод ты, зелен, жизни не знаешь. А жизнь, она, — крестная замолчала, — жизнь всегда другая». — «Опять темнишь, какая другая?» — «В жизни все поперек выходит, понимаешь». Крестная махнула рукой, взяла с комода рюмку, выпила, отерла губы: «Наливочки хочешь?» Я мотнул головой. Она сказала: «Мне было двадцать. Планы были, а тут бац — революция. Так все не туда и пошло». Я возразил: «Уж тридцать девятый на исходе, мы, считай, социализм построили, а ты — не туда». Крестная засуетилась: «Ну да, да, дай Бог, как говорится. А после свадьбы-то чего, ты, мать сказывала, в Сибирь собираешься?» — «Надо советскую Сибирь поднимать». — «В Сибирь — это правильно, — закивала крестная. — А портниха в соседнем бараке живет. На втором этаже, только дверь прямо, как на площадку взойдешь. Валя зовут ее, скажешь, от меня». Я вышел. На сердце было тяжело. «Черт! Наговорят всего!» От портнихи забежал к Любе. Я было прижал ее к себе, она отстранилась: «Некогда мне». — «Чегой-то вдруг?» — «На работу бегу, в ночь». — Подожди, тебе ж завтра с утра?» — «Нинка просила заменить. Потом

Чужие папиросы По словам В. Финогеева_1Чужие папиросы По словам В. Финогеева_2

меня заменит». Я кивнул: «Понятно». Люба работала в больнице, такое бывало. Она собиралась. На столе была куча всего. Чашки, заварной чайник, тут же лежали платья, выкройки, лоскуты материала, карандаши, куски мела. Раскрытый ридикюль, пудреница, помада. Под куском белой ткани я заметил край папиросной пачки. «О, папиросы, откуда? Ты чего, закурила?» Люба не ответила, она доставала из шкафа одежду. Наконец отозвалась: «Тебе купила». — «Мне? Спасибо. — Я взял пачку. — А чего открыта?» Не сразу донесся ее голос из-за дверцы: «Так сосед увидал, выпросил несколько штук». Она выглянула из-за дверцы: «Ничего?» Она была очень хороша, и я простил ее: «Ничего». Я вытащил папироску, взял коробок спичек, который лежал подле. На обратной стороне коробка было что-то нацарапано. Чиркнул спичкой. «Не здесь! — шутливо закричала Люба. — Давай в коридор». Я погасил спичку, не стал прикуривать, спички и папиросы сунул в карман, бросил Любе: «Я тебя провожу». — «Не надо, я сама, иди по своим делам, завтра увидимся». — «Хорошо». Я чмокнул ее в щеку, потому что губы она отвернула, и пошел домой. Часа через два зашел Петька. «Можно тебя на пару минут?» Мы вышли. «Дружище, тут такое дело. К Любке бывший хахаль вернулся. И сейчас она с ним на Березовой». Что-то мелькнуло в памяти. Я достал коробок спичек. На

обороте была надпись: «Березов. 2». «Дом два?» — спросил я. Петька кивнул. Я бросился на улицу. Петька за мной. Было уже темно. Окно было на первом этаже. Сквозь щелку я увидел Любку, целующуюся с другим. Я вскипел и дернулся было к двери. Петька удержал: «Не советую, она сама пришла. Он ее не силой забрал, чуешь разницу? За что драться? За кого? Разве это жена? Радуйся, что узнал вовремя. А парень в милиции работает. Пришьет нападение на органы власти — и прощай, воля. Это тебе надо?» Я горевал с неделю. Потом вместо Сибири записался на курсы красных командиров. Потом встретил девушку, с которой прожил всю жизнь. А Любка не вышла замуж за того парня».

Линия влияния не доходит до линии судьбы (рис. 4, л. влияния — желтый, л. судьбы — синий). При таком признаке обладателю невозможно соединиться и начать жить с партнером. К линии влияния подходит другая линия (рис. 4, зеленый). Это увлечение партнера. Поперечная линия (рис. 4, красный) выражает обстоятельства, которые не позволяют партнеру выйти замуж за свое увлечение.

 

 

 

Дополнительная информация

Яндекс.Метрика