Введение в науку о руке

Подробности: Категория: Новости о Хиромантии и не только; Просмотров: 6646

Хиромантия (она же пальмистрия) — наука очень древнего происхождения. Еще в книге Иова написано «Он [Господь] полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело его» (37:7)

В книге Моисея говорится: «Рука есть зеркало человека, в котором обозначена вся жизнь его». И с таким, изготовленным уже, формуляром человек рождается.

В древности хиромантией занимались астрологи, астрономы и ученые. История нам оставила имена некоторых из них, как например Артемидор, Демокрит, Калхас и др., затем, позднее последователями этого учения стали кардиналы Дайльи, Нике и Савонарола.

В позднейшее время посвятили себя этой науке: известная парижская гадалка г-жа Тэб, Д’Арпантиньи и Дебарроль.

Последние два отдали всю свою жизнь наблюдениям и изучению рук и их труды по хиромантии до сих пор считаются в Европе самыми полными и популярными сочинениями.

Вот как описывал Александр Дюма гадание, производимое Альфонсом Дебарролем.

«Я питаю большую привязанность к Дебарролю, и эта привязанность существует уже тридцать лет. Это превосходный друг, испытанный мною и в хорошие и в дурные дни, — друг, всегда встречавший меня с тою же улыбкой и покидавший с тем же пожатием руки. Я путешествовал с ним и нашел в нем превосходного товарища в путешествии; вещь редкая, потому что ничто не выказывает так шероховатостей характера, как путешествие, особенно в тех странах, где путешествовать затруднительно: такова Испания. Когда два человека друзьями вошли в нее, оставались в ней три месяца и друзьями из нее вышли — эта дружба на жизнь и на смерть.

Дебарроль, сделавшись хиромантом, посвятил в таинства своей науки женщину, с умом ясным, с красноречием чистым и элегантным, тонкий и проницательный взгляд которой быстрее, самого учителя проник в тайны руки.

«Это единение искусства и идей, которое существует между Дебарролем и посвященной им, дает им возможность представлять неопровержимый доказательства истинности их науки. Один из них, тот иди другой — все равно, рассматривает руку, изучает ее, объясняет, рассказывает прошедшее, предсказывает будущее.... Другой, отсутствующий в комнате, входить, берет руку и объясняет в свою очередь, ни на минуту не отдаляясь от того, что говорил его собрат.

«Вечером того дня, когда он получил телеграмму, Дебарроль явился ко мне, сопровождаемый или, лучше сказать, предшествуемый его ученицей.

«У меня он нашел две обещанные руки.

«Они принадлежали прекрасной и мужественной личности двадцати семи лет, с черными блестящими глазами, с целым лесом собственных ее волос, — вещь редкая в наши дни, — с жемчужно-белыми зубами, с кожей, несколько спаленной солнцем, но полной жизни, и как особенный знак носящей на щеке; яркий след великолепного сабельного удара от уха до рта.

«Она прошла в мою комнату вместе со мною и подала ученице моего друга две руки, несколько сильные, но прелестнейшей формы, две руки, с сильно выдавшимися бугорками — Марса, Меркурия, Аполлона, Сатурна, и Юпитера и с очень распространенным бугорком Венеры, с линией жизни, резко продолженной через три или четыре побочные ветви.

— В добрый час! Вот прелестная и счастливая рука! вскричала гадальщица, в то время, когда Дебарроль, остававшийся в столовой, рассматривал руку Альберика-Сегона. И потом, не задумываясь:

— Двойной блеск, продолжала она. — Блеск семейства и свое собственное возвышение.

Обладательница руки сделала стыдливое движение.

— Правда, сказал я, — продолжайте.

И гадальщица продолжала:

— Пяти лет вы подвергались смертельной опасности.

— Не могу припомнить, ответила пациентка.

— Припоминайте, припоминайте.... невозможно, чтобы я ошибалась. Видите эту побочную ветвь у начала жизненной линии.. Ищите в воспоминаниях детства....

— Быть может,... но нет, невозможно, чтобы вы это видели на моей руке....

— Я вижу опасность смерти, — какую я не могу сказать.

— Да, да, я начинаю припоминать. Пяти лет я была в Брезоле; у отца моего был ручной леопард. Однажды я уснула в саду, лежа на траве; вдруг леопард бросился на меня, как бы намереваясь растерзать и разорвал в клочки мое платье. Отец, думая, что леопард думает насытиться мною, подбежал для моей защиты; в это время я проснулась и обратилась в бегство. Из-под моей одежды упала мертвая коралловая змея: это до нее добирался леопард и разом раздробил ей в своих челюстях голову.

— Вот видите, возразила гадальщица, — я знала, что не могу ошибиться.

И она продолжала:

— Пятнадцати лет вы снова были близки к смерти, но на этот раз от яда.

— Пятнадцати лет у меня была тифозная горячка.

— Тифозная горячка есть болотное отравление, заметил я.

— Нет, возразила гадальщица,— она могла иметь тифозную горячку, но она была только результатом; когда я говорю — тифозная горячка, я подразумеваю желтую лихорадку.

— На этот раз вы тоже могли бы быть правы, ответила изучаемая личность. — Однажды, прогуливаясь в лесу, я встретила неизвестное мне дерево, имевшее плоды несколько похожие на тыкву. Они были превосходно красного цвета и когда раскрывали их находили в них три или четыре ореха с прелестной бархатистой поверхностью. Я принесла всю мою жатву домой, но ни отец, ни мать н знали плодов. Орехи были так милы, что вечером их употребляли в игре вместо мячиков. Я взяла один из них и неоднократно подносила к губам наслаждаясь этим сладостным прикосновением. Один молодой человек, влюбленный в меня, делал тоже, чтобы делать тоже что и я. В ту же ночь я почувствовала страшную жажду. Губы мои начали трескаться, а на утро у меня открылась ужасная рвота; через три дня обнаружилась желтая лихорадка.

Молодой человек, подвергнувшийся тем же припадкам, также получил желтую лихорадку, но не был так счастлив, как я: — он умер. Я возвратилась к жизни.

— Теперь, продолжала гадальщица,— самая большая опасность, которой вы избежали, опасность внезапной смерти между девятнадцатью и двадцатью годами, — опасность эта относится к удару сабли, следы которого остались на вашем лице.

Эта опасность соединяется с пожаром, не правда ли ?

— Да, в то время подожгли одну часть дома, пока в другой убивали.

— Но тут, продолжала гадальщица, — является странный феномен: линия счастья, прерванная этой страшной катастрофой, соединяется с нею даже сильнее и продолжительнее. Можно сказать, что утратив много для сердца, вы выиграли со стороны материального довольства.

— Все это удивительно верно.

— Наконец, два года тому назад, вы снова избежали довольно важной опасности: это должно было быть в то время, когда вы родили вашего третьего ребенка.

Утвердительный знак головой был ответом на этот последний вопрос.

— Наконец, продолжала сивилла, — вы ничего не должны бояться до сорока пяти лет. В сорок пять лет вы подвергнетесь опасности на воде; потом, когда пройдет эта опасность, линия жизни снова становится могущественной, и магически круг, продолжающий эту линию, обещает вам долгую и счастливую жизнь. Переходя к главным знакам, я вам скажу, что хотя вы женщина, у вас рука — солдата: воинственная и властолюбивая, вы любите телесные упражнения, движение, лошадей: у вас очень тонкий такт; ни одно из ваших чувств не носить на ceбе характера рассудочности, напротив, вы инстинктивно поддаетесь симпатии и антипатии. Будь вы мужчина, вы сделались бы солдатом; свободная в своем выборе, — вы стали бы актрисой.

Изучение руки было кончено гадальщицей. Мы перешли в столовую, где Дебарроль, взяв руку г-жи Эмера, повторил ей тоже самое.

Эта личность, которая едва было не умерла пяти лет от укушения коралловой змеи, пятнадцати — от отравы плодами манканиллы; девятнадцати — во время восстания, а двадцати пяти во время родов, — эта женщина с воинственными наклонностями, с линией счастья, изломанной и восстановленной, — с театральными наклонностями, с симпатическими инстинктами, — эта женщина была та самая героиня Иеддо, историю которой рассказывал я в «Иллюстрированном журнале».

«Этот рассказ самой строгой точности, — подтверждает Дебарроль и уточняет: — Далеко не распространяя его, Дюма забыл, что мы указали на фатальную смерть двух родственников во время катастрофы; на этот предмет мы имеем известные указания».

Впрочем, это все преданья старины глубокой, имеющие отношение к XIX веку. А как же в ХХ? В 1905 году ирандский хиромант Хейро предсказал Григорию Распутину опасность от яда, ножа и пули, а так же от ледяных вод смыкающихся над его головой. Любой, помнящий отечественную историю, знает, что именно так и произошло — ввиду того, что яд не подействовал, а пули Распутина не добили, заговорщики прибегли к ножу, а затем утопили тело в проруби.

Однажды великий английский писатель Оскар Уайльд решил узнать, что уготовано ему в будущем. Он отправился к знаменитому прорицателю Хейро. Было это в 1894 году. Тот предсказал ему, что через пять лет Уайльд примет позор и вынужден будет покинуть Англию. Уайльд позволил усомниться в пророчестве. Хейро промолчал и лишь загадочно улыбнулся. Никто не мог себе тогда представить позорного обвинения в гомосексуализме, которое в мгновение ока превратило жизнь Уайлда в пытку.

Кем же был этот загадочный человек? Граф Луис Хамон родился в 1866 году в Ливерпуле. Лектор, военный корреспондент, редактор газет в Лондоне и Париже, Луис Хамон путешествовал по всему миру: в начале своей карьеры он жил на Востоке, имея возможность изучать мудрость индусов и мистику других народов. Луис Хамон более 40 лет занимался исследовательской работой в оккультных науках, став одним из ведущих специалистов в пальмистрии, астрологии, нумерологии. Среди клиентов в салоне, открытом им в Лондоне, было много всемирно известных людей. Он «читал» руки коронованных особ Европы, президентов республик и коммерческих лидеров, предсказав множество событий (дату смерти королевы Виктории, год и месяц кончины короля Эдуарда VII, жестокую судьбу Николая II, убийство короля Италии Умберто, покушение на жизнь иранского шаха в Париже). С такой же точностью он предсказал значительные события в жизни многих других людей. Луис Хамон предпринял несколько длительных турне по США, где с ним консультировались многие знаменитые люди. Марк Твен в книге его посетителей записал: «Хейро разоблачил мой характер с унизительной точностью. Мне не следовало бы признаваться, но я всё ещё взволнован, чтобы скрыть это».

Определять прошлое и предсказывать будущее человека с древнейших времен позволяла пальмистрия (она хиромантия) или учение о руке. Это наука, очень точно определяющая всю жизнь человека, характер, его душевные и индивидуальные качества, наклонности и физические свойства, в настоящем, прошедшем и будущем по форме руки, линиям и знакам на ладони. Ее часто путают хирогномикой и хирологией. Однако это — совершенно разные дисциплины. Хирогномика определяет характер и будущее человека по форме пальцев и ногтей (ее создателем был капитан д’Арпантеньи), хирология — по форме рук, а пальмистрия — учение о судьбоносных знаках судьбы на ладонной поверхности человеческих рук, то есть, она вбирает в себя все дисциплины.