|
 Угаданный финал 04.11.2004
Телефонный звонок. Беру трубку: «Да?» — «Привет». — «Привет, кто это?» — «Это я». — «Не сомневаюсь, что это ты. Но кто ты?» — «Брось прикидываться! Это я, Эдик». — «Ну хорошо, я тебя узнала, что дальше?» — «Пойдем на дискотеку». — «Не пойдем». — «Почему?» — «Не хочу». — «Дискотека в МГИМО». — «В МГИМО пойду». — «Тогда встречаемся в восемь». — «Где?» — «На нашем месте». — «Хорошо». В семь я надела рваные джинсы, ботинки с железками, черную клубную куртку. Тогда, шестнадцать лет назад, это было круто.
Народу набилось много. Это было перед началом, а начало задерживалось. Эдик подвел к группе парней. Трое парней стояли слева, трос — справа. А по центру, но дальше от всех на пару метров — один высокий, темноволосый. Эдик стал нас знакомить. Он произносил имена, но я не поворачивала головы. Я смотрела вперед. Парень, который стоял дальше всех, был одет в рваные джинсы, ботинки с железками и черную клубную куртку. Я смотрела на него. Он — на меня. Лицо его вдруг странно приблизилось к моему — так казалось, будто оно совсем близко, а его глаза в десяти сантиметрах от моих. Эдик перешел к правой группке парней, он пропустил темноволосого. «Почему ты нас не знакомишь?» — обратилась я к Эду, кивая на парня в черном. Эдик недовольно поморщился. Неохотно дернул плечами. Понизил голос, говорил только мне: «А зачем он тебе, это же иностранец». — «Что, не будешь знакомить?» — Я обратила на него язвительные глаза. Он сжал губы: «Настаиваешь?» — «Настаиваю». Эд вздохнул. Я нравилась Эду. Он ухаживал за мной. Смекнул Эд, что дело принимает неважный для него оборот. Иногда у него бывали прозрения. Он медленно повернулся, сделал приглашающий жест, произнес: «Тад». «Тад? — переспросила я. — Какой Тад?» «Это сокращенное имя, — буркнул Эд, — а полного я не знаю, Тад и Тад, все его так зовут, чего еще?»
Парень прошел вперед, кивнул, я подала ему руку. Он пожал ее, чуть задержав в своей. Кажется, в этот миг грянула музыка. Это спасло, ибо, когда он подошел ко мне, взял за руку, или, нет, до того как он подошел, когда встретились наши глаза, или, нет, до того как только я увидела человека, одетого как я, что-то пронзило сердце. Меня била дрожь, и тело выкручивало так, что если бы не музыка, то некуда было бы деться. А тут я ухнула в грохот ударников и рев толпы. Через два часа я уходила, меня ждали дома, папа строго следил за тем, когда я возвращаюсь, я была его второй надеждой, поскольку старшая вышла замуж не за того, кого папа рисовал себе в родственники. Бедный папа. Тад протянул мне визитную карточку. Он улыбался, но мне думалось, это дежурная улыбка. Я не могла смотреть на него, опустила веки, боялась — из глаз брызнут искры и будет неудобно. Я вышла. На следующий день я сама позвонила ему. Раньше я никогда не звонила первой, просто выкидывала номера телефонов. А тут едва утерпела, чтобы не позвонить с восходом солнца.
Еле дождалась середины дня. «Это ты?» — узнал он. — «Я». — «Встретимся?» — «Да. Где?» Он назвал кафе. Я положила трубку, а ухо хранило и повторяло его голос. Я поворачивала голову, производила внутренний щелчок, и голос его звучал снова и снова. Гортанные и бархатистые его оттенки проникали во всякий уголок души, и сердце трепетало.
В кафе — это было простенькое кафе-мороженое — мы сидели друг против друга, отправляли ложечки в белое море, подносили чашки к губам, тек разговор, поверхностный и легкий, слова в нем сами по себе ничего не значили, но за словами, за звоном ложек, стуком чашек, касаньем рук, тугим взглядом глаза в глаза висело тяжелым огромным шаром и жгло невидимое солнце. Наши встречи выпорхнули как ласточки из гнезд и закружили над головами. Душа горела как горн. Так сплелись наши жизни, что расставание на день было мучительной отравой. Часы без свиданий, как стрелы из лука, без промаха били в сердце. Он был студентом, как и я. Тогда у него не было ни квартиры, ни машины. Мы встречались скрытно, запутывая следы, приходили разновременно, порознь к друзьям и знакомым, но было счастье. «Я люблю тебя Больше жизни, — говорил Тад, — но они не позвольят нам жениться. Ты понимаешь?» «Понимаю,— говорила я, — но я не хочу замуж, я просто люблю тебя». Шло время. Тад занялся бизнесом, у него получалось. Он продавал сигареты, духи, мыло, автомобили. У него появилась квартира, шикарный «БМВ». А я сделала аборт. «Не делай так, — говорил Тад, — роди ребенка, и тогда они разрешат нам пожениться». Все было как будто так же. Только тяжелый сверкающий невидимый шар опускался за горизонт. Через три года вода времени смыла вес запреты, и мы поженились без всякого разрешения, Тад менялся. Он раздался вширь, носил костюмы от Сен-Лорана, курил дорогие сигары и побрил голову до режущего блеска. Он уходил рано и приходил за полночь. Теперь его окружали мясистые парни с бильярдными шарами вместо голов. Он приходил в ореоле неуловимых мелочей, от которых у меня раздувались ноздри и бешено билось сердце. «Я люблю тебя», — произносил он. Но в голосе больше не было солнца. «У тебя другая?» — спросила я. «Ты сошла с ума!» — выпалил он и вышел. Я не знала, как поступить. Прошло минут пятнадцать. Приехала подруга. Я спросила: «Ты на машине?» «Да», — сказала она. «Пошли». — Я решительно спустилась вниз. Она бежала за мной. Мы сели в машину. «Поезжай». — «Куда?» — «Прямо». — «Но кула ехать?» — «Прямо». — «Теперь?» — «Направо». Я была в оцепенении. Как во сне. Я не знала, куда мы едем, я просто отдавала команды. «А теперь куда?»
— спросила подруга, когда мы въехали в какой-то двор. Я удивленно оглянулась, словно очнулась. У дальнего подъезда стоял красный «БМВ». Я пошла к нему На заднем сиденье сидел мой муж и держал в объятиях другую женщину. Ушам их достаюсь от слов моих, а телам от рук моих, я была в ярости. Но с этим ядреным взрывом изошло чувство, и вся боль моя унялась, и разводились спокойно и бесповоротно».
На правой руке линия влияния слита и продолжается линией поездок (рис. 4, желтый). В нашем примере это означает. что партнер — иностранец. Линия влияния пересекла линию судьбы (рис. 4, синий) — это разрыв отношений. На линии влияния можно заметить небольшое от ветвление (рис. 4, красный). Признак выражает наличие другой женщины у мужа.
Владимир ФИНОГЕЕВ
|
