Дополнительный свет

Подробности: Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"; Просмотров: 3927

Дополнительный свет.

Ты чего в таком дауне?» Я вздрогнула от неожиданности — Игнатий. Откуда он взялся? Как из-под земли. Или с неба? Он улыбался: «Денек смотри какой, супер!» Я невольно огляделась. Мягкий теплый свет был кругом. Прекрасный день конца лета. «Да-да, конечно», — я попыталась улыбнуться. Получилось. Несколько минут назад рассталась с девчонками, Настей и Верой. Встретила случайно, они бежали, веселые, навстречу. «Ой, Лен, привет! Ты здесь? Мы думали, ты еще в деревне». — «Позавчера вернулась. До занятий — неделя, пора». «А мы — за город на три дня, — сказала Настя. — Я с Пашей, а Верка с Ником». Вера уточнила: «У Пашки, короче, родители свалили в Испанию на неделю. Дача свободна, прикинь». — «Здорово». «Тебя не берем, — отрезала Настя, — у тебя ведь парня нет». Я помотала головой. «А одиноких девочек не берем», — захихикала Настя. Они заржали, переглянулись. «Не больно надо,— сказала я, — подумаешь». Я подняла глаза на Игнатия, потрясла головой, отгоняя разговор. «Да девчонок встретила, Настьку с Веркой», — невольно вырвалось у меня, я махнула рукой назад. «Тупые они,—отвечал Игнатий, улыбаясь, — чего с них возьмешь». Вдруг, как-то непонятно посмотрев на меня, произнес: «Может, ко мне загребем, кофейку примем». Я потопталась, незаметно оглянулась по сторонам: «Я тороплюсь». «Тогда по чашечке, — он подмигнул, развел руки, — да и сестра дома». Я кивнула: «Да, ненадолго». Он подтвердил: «Разумеется. Я тут рядом живу, да ты знаешь». Я знала дом. Мы быстро прошли дворами. Игнатий был старше, на втором курсе, я только готовилась учиться в колледже. Он был высокий, спортивный. Почему-то идти рядом было приятно. Без всякого мотива, и где именно это приятное находилось, тоже неясно. Просто хорошо. Мы вошли. «А где Лиля?» — спросила я. Игнатий окликнул: «Лиль, ты где?» В ответ — молчание. У меня в голове пронеслась скомканная картинка, я не сумела рассмотреть, что там, она падала вниз, застряла в сердце. Игнатий хитро улыбался: «Ну, может, вышла куда. Она не может без дела сидеть, неугомонная, и это большое заблуждение с ее стороны». Он вскинул вверх палец. «Я тебе вот что скажу, — начал было Игнатий, прервался, — слышь, для кофе все в буфете, доставай, будь как дома, да, так вот, мы ведь тут для чего собрались». «Для чего?» — резко оглянулась на него я. «Да я не о нас. Я вообще». — «А-а». — «Мы тут для того, чтобы отвыкнуть от работы, отвязаться. Надо научиться ничего не делать. Тех, кто не может без работы, ссылают на Землю. Не работать—это самое сложное. Не работать—это значит отдыхать. А что такое отдыхать? Это — развлекаться. А что такое развлекаться?» Он подошел ко мне, положил руку на плечо, заглянул в глаза. Взгляд изменился, не такой, как на улице. Зрачки расширились, глаза казались бездонными. Во мне шевельнулась тревога. Я не понимала, что он собирается делать. Чуть-чуть отстранилась. Я чувствовала: он говорит неправильно, вес не так. Мне казалось, я знаю, как правильно, но выразить, как должно быть, — не могла. «Да ты присядь, присядь», — усадил он меня. «А кофе?» — возразила я, тем не менее садясь. «Кофе? Кофе не убежит». Рука его гладила мое плечо. Ручейком в живот втекала мятная струйка волнения. На всякий случай я решила ввязаться в полемику: «Мне всегда казалось: отдыхать не самое трудное». Он посмеивался: «Привычка, глупая, дурацкая привычка — работать. В рай берут только тех, кто не работает, это великая китайская мудрость». Он был воодушевлен и дышал часто. Сел рядом, положил руку на бедро. Мое сердце забилось сильно-сильно. Я отодвинулась: «Вообще, меня мама просила шланг купить». — «Какой шланг, ты чего?» — «У нас вчера потекло под мойкой. Вызвали слесаря. Он пришел, говорит, надо трубу менять, но проще гибкий шланг поставить. Мама меня послала купить. Я пошла, но сначала Настю с Верой встретила, а потом тебя». Он недоумевая: «И чего?» — «Я маме должна позвонить, что задерживаюсь». Он посмотрел на меня. Будто у меня на лбу, как на экране, бежала строка и он читал ее как согласие. Я спросила себя, нравится ли он мне. Мы познакомились три месяца назад в одной компании. Он был веселый, умный, оригинальный. Черные волосы торчали в разные стороны, глаза как угли. До этого момента мне никто особенно не нравился. Вернее, так: мне нравились, но по-другому, например, увидишь красивого парня—хотя это редко бывает—и глазам нравится смотреть. Я и думала, что это и есть нравиться. А когда увидела Игнатия, он пролетел сквозь глаза внутрь, и внутри — трепет, которого я не чувствовала никогда. Он мне сильно нравится. Я постучала по кнопочкам телефона, набирая первые попавшиеся цифры. Возникли гудки, никто не отвечал. Игнатий ждал, молчал. «Чего-то ее дома нет», — солгала я. Я не хотела говорить с мамой. Не сейчас. Я положила трубку. Он подошел ко мне, обнял руками за голову и поцеловал в губы. Скользнул горячим следом к шее. Все кругом плавилось, как воск. Я из последних сил уперлась руками в его грудь и удержала на расстоянии. Он отстранился, недоумевая. Я спросила шершавым языком: «Я тебе хоть нравлюсь?» Он закивал.
«Конечно, нравишься! Ты разве не видишь? Я люблю тебя», — прошептал он тихо в самое ухо. Через час мы лежали, глядя в потолок. Ну вот, что-то важное произошло. Но я не чувствовала в себе этого важного. Может быть, почувствую позже? «Ты меня любишь?» — спросила я. Он нашел мою руку, пожал. «Очень». Помолчал. «Я очень тебя люблю». Я оделась. Он проводил до двери. «Увидимся», — сказал он. «Конечно», — сказала я. Я спускалась по лестнице. Внутри было немного пусто. Незаметно. Чуть-чуть. Мы с Игнатием еще несколько раз встречались, но «кофе» больше не пили. Встречи постепенно сошли на нет. Ощущение важного так и не наступило. Игнатий убывал, как свет Луны. Свет то сильнее, то слабее, но никогда не исчезает полностью. Я ни о чем не жалела. Была сладкая грусть знать, что за краем Земли всегда плывет странное небесное тело. Оно взойдет, и в пустоте вспыхнет светлая нить непройденного пути. Прошло несколько лет, я уже год была замужем за другим. Однажды в колледже зашла в преподавательскую, договориться с нашим историком зачет сдать. Его не было. На столе лежала очень толстая книга. Она была раскрыта. Я украдкой заглянула. Глаза уткнулись в кусок текста. Там было написано, что отказываться следует не от работы, а от ее результата, чтобы обрести внутреннюю свободу от деяния. Тут вошел историк, и мне было неудобно читать дальше».

Дополнительный свет Влидимир Финогеев

Линия Влияния достаточно длинная и заметная (рис. 4, желтый), чтобы стать маркером влюбленности. Однако, чтобы возникли отношения, поблизости нужна линия Судьбы.
Она, как видим, начинается выше (рис. 4, синий).
Линия Влияния входит в отдельно стоящий фрагмент линии Жизни (рис. 4,зеленый).
Первая любовь не имеет перспективы, но останется в памяти как странный, ни к чему не прибившийся кусок жизни.