Дружок Навины
- Подробности
- Категория: Блог группы "Статьи Владимира ФИНОГЕЕВА"
- Просмотров: 3870
«Я натолкнулся на узко и глубоко посаженные глаза. Сверкнуло снизу, я направил туда взгляд: лезвие ножа. Я жил в Дели около двух месяцев. Приехал сменить одного сотрудника, его звали Глеб. Он встретил меня в аэропорту, привез в офис, где были и квартиры. Моя квартира была на шестом этаже. Окна выходили на кроны деревьев, вдалеке виднелись оранжево-бурые стены и огромный черный купол президентского дворца. За месяц я вошел в курс дела, переучился на левостороннее вождение и стал понимать индийский английский. Я познакомился с двумя девушками. Одну звали Садхана, она была из местного персонала. Другая приходила заниматься в нашу библиотеку. Там мы разговорились, потом подружились, она время от времени приходила ко мне в кабинет, и мы беседовали. Ее звали Навина. Ей было лет двадцать. Лицо выточено совершенным резцом. Когда я смотрел в ее зеленые глаза, мне казалось, она неземного происхождения. Однажды утром перед работой я стриг ногти на ногах и порезал большой палец правой ноги. Я залепил ранку пластырем и забыл о ней. Около пяти часов дня я сидел за столом, разбирая бумаги. Потемнело, я поднял голову: небо заволокло свинцовыми тучами. Вспыхнуло, засияло, раздался страшный треск, хлынул дождь. Дождь продолжался минут сорок. Я спустился вниз, вышел из здания: лужайка вокруг дома была под слоем воды. Пришли известия, что в городе местами наводнения. Я вижу, возвращается Садхана, лицо тревожное. Выяснилось, она не может добраться до своего дома. Транспорт встал. «Я отвезу тебя на моей «Тойоте», — сказал Глеб, — она высокая — проедем». Я поехал с ними. Ощущение — мы на лодке, дороги — реки. Под ближайшим мостом дорога пошла под уклон, мы погрузились по дверцы и встали. «Да, — сказал Глеб, — придется толкать. Давай». Мы закатали брюки, я погрузил ноги в грязную, черную воду. Вспомнил о ранке на пальце, охватили колебания. «Поздно» — подумал я, уперся в передок: мы хотели вытолкать машину назад в горку. С помощью двух индийцев сделали это. Долго мотор отказывался заводиться, наконец мы вернулись назад. Садхану в итоге отправили ночевать к тетке, которая жила рядом с офисом. На следующий день появилась пульсирующая боль в пальце. Я спустился в офис, стараясь не хромать. Послал за йодом. Пришла Навина: «Вы что-то кислый, что случилось?» — «Видать, инфекцию вчера занес. Пришлось машину выталкивать из воды. Ерунда, пройдет». Навина ушла. Вместо йода доставили синюю жидкость. Я мазал ею палец, это не помогало. Теперь по пальцу каждый удар сердца стучал молотком. Ночь провел без сна. Утром палец били кувалдой. На него было жутко смотреть. Он не влезал в ботинок. Я густо намазал его синим желе, замотал, надел чапали (открытые тапочки). Вновь пришла Навина: «Не проходит?» — «Нет. Надо к врачу, пусть его отрежут, — сказал я, — не могу больше». Она посмотрела на меня своими сияющими глазами, подошла близко-близко, так что у меня в груди возник жаркий вихрь, произнесла: «Я сама ничего не могу. Но я попрошу нашего семейного бога помочь тебе. Я сейчас». Она скрылась. Я был атеистом, усмехнулся, сел, поднял ногу повыше и стал думать, что делать. Вошла Навина, на лице — участие и торжественность, она прошептала: «Теперь все будет хорошо». Вышла. Я не верил ни одному ее слову. Положил ногу на стул, взял какое-то письмо и стал читать. Ровно через две строчки письмо уплыло из моих рук, голова рухнула на грудь, я провалился в сон. Спал не более пяти минут. Очнулся, потряс головой, увидел письмо на полу, поднял его и начал замечать изменения. В пальце все еще билась кровь, но я чувствовал, что от боли будто отнимается одна ее молекула, через секунду еще одна и еще. Так по невесомой крупице утихало биение, к концу дня опухоль спала. Палец еще болел, но я знал: хворь побеждена, все кончено. «Ну, вот подействовало, — сказал я сам себе, продолжая мазать палец синей краской. Мысль о боге ни разу не пришла мне в голову. Через месяц Навина пригласила меня к себе домой на семейный обед. Я по карте и с ее схемами с трудом нашел дорогу. Вся семья была в сборе: отец, мать, брат и две сестры. Она ввела меня в комнату, где был домашний алтарь, украшенный гирляндами из цветов и сандалового дерева. В чашах с рисом, еще чем-то красным, желтым, оранжевым дымились благовония. Меня кольнуло, я ощутил стыд. Пришло чувство, что я оказался неблагодарным. «Как имя бога?» — спросил я. Она произнесла длинное слово, которое я тут же забыл, было неловко переспросить. «А ты можешь передать ему мою благодарность?» — сказал я. «Конечно, — отвечала она с улыбкой, — но ты сам только что сделал это. Я вознесу молитву и поднесу дары». Мы отобедали, поболтали, в десять я простился. Навина вышла проводить, объяснила дорогу, потом шепотом и близко: «У тебя будет долгая жизнь и большие достижения, так мне передано». Я опять не верил, но было приятно. Я выехал и заблудился. Я не узнавал дорогу, по которой приехал: было темно. Полностью потерял ориентировку, ехал куда придется, на свет. Несмотря на то что сознание пугало перспективой заночевать в машине, внутри по неведомой причине я испытывал блаженство и радость. Я останавливался, спрашивал людей, они объясняли, я все понимал, но через минуту движения сбивался, спрашивал вновь, меня посылали обратно, и так без конца. Я бросил всякие попытки найти дорогу, ехал наугад, дивясь внутренней свободе, какой я наслаждался и какой никогда не знал. Наконец я увидел много света и огромную толпу народа. Это была странная улица. По ней будто шла демонстрация, или это напоминало переход на Кузнецком Мосту в час пик. Асбестовые лампы горели нестерпимо ярким огнем, как будто жгли магний. Улица состояла из лавчонок со всевозможной утварью: медные сосуды, чайники, подсвечники, одежда, сумки. Овощные, фруктовые развалы, тут же на жаровнях шипели блюда, отовсюду лился запах еды, пряностей, стоял шум, играла музыка, народ медленной рекой тек навстречу друг другу. Я влился в эту гущу и поплыл, завороженно глядя на чудесную, волшебную, непонятную жизнь. Улица разветвлялась на рукава поменьше, я брел как в гипнозе, и беспечное счастье толпы смешивалось с моим собственным. Вдруг я очутился в каком-то закутке, люди сзади, а я наткнулся на человека с дырками вместо глаз. Его лицо было злобным, он что-то выкрикнул хриплым, сдавленным голосом, и в руке у него был нож. Я ничего не предпринимал, я не верил, что это реальность, я продолжал свое блаженное течение, глядел на него с улыбкой. Мысль отделилась от моей головы: чудак, разве ты не знаешь, что у меня долгая и счастливая жизнь, — и я направил эту мысль прямо в черные дырки и, не дожидаясь реакции, спокойно повернулся и был втянут в плотную толпу тел, веселых, улыбчивых глаз и лиц. Женщины в разноцветных сари, с чувственными губами и яркими щеками, белозубые мужчины в белых шароварах расступились, приняли меня. Я передвигался вперед, потом так же медленно вернулся назад, нашел свою машину и поехал куда глаза глядят. Вдруг выскочил на знакомое место и через полчаса был дома».
Одна из фигур мистического покровительства и защиты похожа на призму — она в поле под средним пальцем (рис. 4, красный). Основание призмы квадрат — знак защитных функций.
