На доверии

Владимир Финогеев

7 Дней

«Тренерская представляла собой просторную комнату с высокими потолками. Окна в древних рамах — под самой крышей. Окна наклонены, повторяя наклон кровли. Оконные проемы огромные, все залито светом. Чтобы добраться до окон и открыть, надо вставать на стремянку или пользоваться длинной палкой. Комната меблирована по-спартански. Пара столов, стулья, шкаф да старая кушетка, которая стоит прямо под окнами. Я сижу на кушетке. В тренерской несколько человек — все женщины. Двое тренеров по плаванию, как и я, остальные работают в администрации. У нас перерыв. Произвольный. Просто забежали на минутку перевести дух. Оставили одного у воды, чтобы дети были под присмотром. Дети, подростки, плавают в бассейне. Окна в тренерской приоткрыты. Сверху тянет весенней свежестью. Говорит Нина, светловолосая, с косой девушка: « А твой-то — молодец. Прилично плывет. А ведь месяца нет, как пришел сюда. Ничего не умел, воды боялся». «Две недели», — отвечаю я. «Две недели?! — подхватывает Оля, черноволосая, миловидная, стройная. — Неужели за две недели можно кого-то плавать научить? Прямо не верится. Это, наверное, рекорд, а?» Оля работает секретарем у директора бассейна. Директора нет, поэтому она с нами. Здесь также тетя Паша, она уборщица, ей шестьдесят. Она плотная, с лицом, на котором сеть морщинок, но, когда она улыбается, морщинки превращаются в лучики света. Она добрая, заботливая, мудрая. У нее, как всегда, в руках тряпка, и она что-то трет. Все у нее сияет чистотой. «Как же ты его научила? — спрашивает Оля. — Мне — двадцать, а я плавать не умею». Тут все вскричали: «Не стыдно, в бассейне работаешь, а плавать не умеешь». Я говорю: «Оль, я тебя за две минуты научу. Пошли». «Ой, нет, — всплескивает руками Ольга, — нет». — «Почему нет?» — «Я на работе». — «Ладно, начальника нет и до завтра не будет. Пошли, пошли». — «Да мне и не в чем». — «Ну это мы тебе найдем, купальник-то!» — вскричали девчонки. «Нет, не пойду». — «Ну почему?» — опять спрашиваю я. «Не хочу», — отвечает Оля. «Я знаю, почему ты не хочешь», — говорит Нина. «И я знаю, — говорю я, — она боится». Ольга покраснела: «Правда, девчонки, боюсь. Это из детства у меня». Ольга подняла лицо. Оно осветилось светом и будто побелело. А глаза сверкнули. «Мои родители на Дальнем Востоке жили. Я маленькая была. Мы плыли на корабле, не помню, откуда и куда, помню, разыгралась буря. Небо потемнело, ветер. Вы знаете, он не дует, нет, он воет, стонет, ревет. Грохот стоит: волны горами ходят, бьют корабль. Белая пена срывается, летит. Корабль кренится, его заливает водой. Я думаю, всё — потонем. Как будто на тебя весь океан поднимается. Чувствую, я — зерно маковое перед этой громадой. Такой меня ужас охватил, не выразить». От воспоминаний у Оли глаза расширились, в них влага стоит. Тетя Паша подошла: «Море — это страшное дело. У меня брат мореход. Так все мне, бывало, сказывал: «Кто в море не бывал, тот Богу не маливался».

Оля продолжила: «С тех пор воды боюсь — жуть. Страх парализует». Я говорю: «Олечка, я сейчас тебя от этого страха вылечу». «Как это?» — спрашивает она. «Пошли к воде, — говорю я, — пошли. Сейчас я тебя плавать научу». Оля упирается: «Да ладно, это я так, не хочу я». — «Пошли, пошли». Все на Олю навалились, убедили. Переоделась она. Я ее вывожу, все за нами. В бассейне гулкие крики, всплески. Идем к бортику. Я Оле говорю: «Ты боишься. Страх этот конкретен. Ты боишься утонуть. Ведь так?» «Так», — говорит Оля. «А я тебе скажу следующее, сделай наоборот, попробуй утонуть». Глаза у Оли расширились. Она

даже остановилась: «Как это?» Я улыбнулась: «Сейчас объясню. Ты не знаешь, но ты должна знать, что удельный вес тела равен удельному весу воды. Это значит, что тело в воде не тонет. А вот в воздухе — тонет. Тело тяжелее воздуха. Воздух нас не держит, вот попробуй — подпрыгни и удержись в воздухе, не получится — тут же проваливаешься. Если б не пол, где бы мы были? Иное дело — вода. Она тебя поддерживает со всех сторон. Главное — ничего не делать, надо просто отдаться воде. Ты полностью должна погрузиться в воду. Послушай, почему люди тонут? Потому что они пытаются схватиться за воздух. Они вынимают руки из воды и хватают то, чего не ухватишь. В данном случае воздух — их враг. Друг — вода. Надо к нему, к ней, прижаться как к верному товарищу, и она поддержит. Ведь подумай, как только руки выходят из воды, вес тела увеличивается, поскольку вода уже их не держит, и голова обязана опуститься в воду. Дышать будет нечем. А если ты, наоборот, спрячешь руки под воду, то вода тебя вытолкнет, и твой рот, нос и глаза будут всегда над водой, понимаешь? Попробуй». Оля осторожно погружалась. «Расслабься, ничего не делай, отпусти руки, ноги, подними голову, запрокинь. Ну что, тонешь?» И Оля зависла в воде. Мы вышли из воды. «Я поняла, поняла!» — кричала Оля. «Теперь еще раз. Погрузись. Не вынимая рук из воды, в воде сделай движение, как будто раздвигаешь ее руками, отталкиваешь назад. Чуть-чуть поработай ногами. Давай». И Оля поплыла. Она была абсолютно счастлива. «Я плыву, плыву! Это чудо!» Мы вернулись в тренерскую. Все были возбуждены. «Ай да Ленка, научила девчонку плавать за минуту». Я села на кушетку. «Вот что значит понять, — говорила Оля, — как ты мне объяснила, что я поняла?» «Может быть, не столько понять, сколько принять, — добавила я, — есть какое-то чувство, не знаю, как сказать, если ему следовать, оно тебя ведет. Если довериться природе, она плохого не сделает». Сказав эти слова, я почему-то встала с кушетки, где я любила сидеть и где чувствовала себя комфортно, и перешла на стул. И даже была мысль: почему, зачем я это делаю, ведь на кушетке лучше? Но тело само встало и пересело на стул. В этот момент раздался треск, что-то оторвалось, лопнуло и со страшным шумом оконная рама рухнула на кушетку. Удар был такой силы, что деревянная основа кушетки разлетелась на куски. Никто не мог произнести ни слова. Я почувствовала, как сквозь мое солнечное сплетение вырвался наружу какой-то горячий вихрь и исчез в голубом небе, которое открылось сверху».

Посмотрим на правую руку нашей героини, на линии жизни есть компенсированный разрыв (рис. 4, в красном круге). Компенсированным он называется потому, что концы линии внутри разрыва образуют перехлест, как бы накладываются друг на друга. Это нарушение группы В. Однако когда нет нарушений папиллярного узора (группа А), данный признак относят к легким нарушениям системы самосохранения. Это значит, что обладатель может соприкасаться с опасностью, но окружающая среда не имеет права причинять ему серьезных повреждений.